— А ты-то сам на чьи деньги играешь в карты и пьешь вино? — гневно взглянув на мужа, возразила Каули. — Или сам их заработал?
Каули была права. Она была уже немолода, но еще настолько красива, что для нее не составляло труда заработать рупий десять. Правда, теперь ей не хотелось заниматься этим. Какая цыганка захочет торговать своим телом, если в доме есть взрослая дочь? Кто же не хочет отдохнуть? Но сегодня Маману очень захотелось выпить и поиграть в карты, и он приказал жене любым способом добыть денег. А они оба отлично знали, что Лачи скорее умрет, чем согласится торговать собой. Поэтому матери пришлось промышлять самой. Ее разозлили слова Мамана, и глоток вина, который она отпила из его чашки, показался ей ядом. Она была зла на Лачи, но и слова Мамана не могла оставить без ответа. Тот ничего больше не сказал, но было видно, что он едва сдерживает гнев. А тут еще Дамару подлил масла в огонь.
— Молодая женщина, — засмеялся он, — это те же золотые россыпи. А Лачи к тому же такая красавица!
— Золото я или просто камень, но я не собираюсь торговать собой! — резко ответила Лачи.
— А ты не встревай в наш разговор, — оборвала ее мать. — Иди пожарь рыбу!
Лачи склонилась над костром. Лицо ее, озаренное снизу, казалось сейчас еще красивее. Дамару то и дело украдкой поглядывал на нее. Ему сегодня везло в карты, и настроение у него было отличное.
Игра затянулась далеко за полночь. Когда вино кончилось, а в лампе не осталось масла, Каули стала подсчитывать проигрыш мужа. Маман проиграл пятьдесят рупий. Каули долго рылась в карманах и наконец выложила десять анн.
— Нет уж, давай раскошеливайся, — твердо сказал Дамару.
Каули встала и ушла в шатер. Через некоторое время она вернулась, неся в руке три рупии.
— Давай сюда еще сорок шесть рупий и шесть анн!
— Но где же их взять? Хочешь, возьми мой бубен с колокольчиками, — предложила Каули.
Дамару только покачал головой.
— Ну, возьми мой кинжал с чеканкой по серебру, — сказал Маман.
Дамару захохотал.
— Я возьму златовласую Лачи!
— Это за пятьдесят-то рупий? Ну нет, этому не бывать! — решительно заявил Маман.
Дамару полез в карман и достал бумажку в пятьдесят рупий.
— Ладно, — сказал он, — те пятьдесят я тебе прощаю и даю еще пятьдесят. Ну как, согласен?
Пятьдесят рупий — немалые деньги. У Мамана загорелись глаза. Он взглянул на жену, но та покачала головой.
— Хорошо, пусть будет сто пятьдесят! — и Дамару достал еще пятьдесят рупий.
Теперь перед Маманом лежало сто рупий. Руки его дрожали. Он взглянул на жену. Но она опять покачала головой.
— Двести пятьдесят! — со злостью крикнул Дамару, снова доставая деньги. — Сегодня я не уйду отсюда без Лачи!
Маман уже не владел собой. Он протянул руку, но Каули резко отвела ее в сторону.
Дамару опустил руку в другой карман и извлек банкноту в сто рупий. У Мамана и Кули глаза полезли на лоб. Хотя Дамару был главой их табора, они и не подозревали, что у него столько денег.
Каули больше не возражала. Маман схватил деньги и упрятал их себе в карман, как вдруг раздался голос:
— Стой, погоди!
Оглянувшись, он увидел Риги, на медном лице которого, как всегда, играла циничная улыбка. Глядя с насмешкой на свою прежнюю жену, он сказал:
— А вы совершили недурную сделку! Я проиграл тебя за семьдесят рупий, а ты продала нашу дочь за триста пятьдесят!
— Ну и что же? — крикнула Каули. В голосе ее слышались угрожающие нотки.
— Я — отец Лачи, — спокойно возразил Риги. — Правда, не я ее вырастил, но в жилах ее течет моя кровь!
— Ну, это еще неизвестно! — громко засмеявшись, возразила Каули.
Риги сделал вид, что не слышал этих слов.
— Я хочу получить мою долю!
Дамару протянул ему двадцать рупий. Он не хотел ссоры. Риги спрятал деньги в карман и проницательно посмотрел на Дамару:
— Хотел бы я знать, откуда у тебя столько денег?
— Они не фальшивые, — надменно ответил тот, — можешь проверить! Но какое ты имеешь право требовать с меня отчета?
— Никакого, сардар[34]! — вдруг очень смиренно ответил Риги.
— Так по рукам? — обращаясь ко всем, спросил Дамару.
Все трое кивнули в знак согласия. Дамару и Маман обнялись. Затем Дамару взял руку Каули, поцеловал ее и сказал:
