Как часто бывает, что умные или просто хитрые жены власть имущих, слабовольных и бесхарактерных, влияют на ход истории!
Александр Викторович Фок не был одаренным военачальником, не любил русских солдат и не берег их, под его руководством Порт-Артур пал бы намного быстрее. А Кондратенко на следующий день, сам того не подозревая, доказал, что он в то время был лучшим командиром в Порт-Артуре.
Стессель встречал войска в трех верстах от крепости. Седьмая дивизия генерала Кондратенко подходила организованно под развёрнутым знаменем, пробитым в нескольких местах. Увидев своего начальника дивизии, солдаты подтянулись. «Да здравствует наш генерал, ура Кондратенко!» — понеслось по колоннам. Кондратенко, встав во главе колонны, сам повёл своих стрелков мимо Стесселя. Отдав ему рапорт, Кондратенко присоединился к свите коменданта крепости. А его солдаты стройными рядами, строго выдерживая равнение, маршировали по дороге. Многие были в перевязках, но имели бодрый вид, хотя от 25-го и 26-го полков осталось несколько рот, сведённых вместе. В одной из рот и служил Егор Ермолаев, на груди у него уже светилась солдатская Георгиевская медаль.
Стессель восхитился:
— Можно подумать, что они идут не после боя, а с парада в Царском Селе!
Когда весь отряд прошел, Кондратенко почтительно обратился к Стесселю:
— Разрешите мне, ваше превосходительство, вместе с моими полками отправиться на помощь четвертой дивизии.
Стессель, вспомнив совет жены, ответил:
— Прошу вас! Отныне она входит в ваше распоряжение как начальника сухопутной обороны крепости.
Уязвленный Фок в последствии сделал всё, чтобы устранить со своего пути генерала Кондратенко: 2 декабря 1904 года по его приказу был взорван один из фортов крепости, когда там находился Кондратенко. С его смертью участь Порт-Артура была решена, и опять же не без участия Веры Алексеевны Стессель. Когда муж сообщил ей о гибели Кондратенко, та решительно ответила:
— Надо немедленно поставить Фока во главе сухопутной обороны и подумать о конце осады. Довольно повоевали, пора и мириться.
Вечером, после похорон погибших вместе с генералом Кондратенко, в кабинете Стесселя собрался «военный совет» — сам хозяин, Фок, генерал Рейс и представитель китайской фирмы «Тифонтай», которая фактически представляла интересы Японии, и, конечно, Вера Алексеевна. Речь держал китаец:
— К сожалению, каждый день осады Порт-Артура приносит фирме «Тифонтай» огромные убытки, и мы вынуждены задержать оплату услуг ваших превосходительств, — он намекал на выплату пятимиллионого гонорара за сдачу крепости.
— Не могу же я немедленно прекратить оборону! — рассердился Стессель на китайца, который не желает понять, как трудно это сделать в атмосфере всеобщего патриотического желания не сдавать японцам крепость.
— Японская армия взяла уже гору Высокую, уничтожила артурскую эскадру, в гарнизоне свирепствуют цинга и прочие болезни, наконец, умер Кондратенко, — любезно улыбался китаец. — Большая просьба господина Тифонтая не затягивать со сдачей крепости. К январю все должно быть кончено, — в его голосе зазвенел металл, — в противном случае мы будем считать наш договор расторгнутым.
Вместо Стесселя ему ответил Фок:
— Господин Тифонтай может быть уверен, что пятнадцатого-двадцатого января все будет кончено.
— Анатоль! Ты должен пожалеть жён и детей артурцев! — патетически воскликнула Вера Алексеевна, и китаец благодарно поклонился ей.
Так Вера Алексеевна еще раз доказала истину, что и от жен слабовольных предводителей зависит судьба народов, и очень часто — не в пользу народа. И Стессель последовал её совету: пообещал к январю 1905 года сделать так, как желает господин Тифонтай.
Одно мешало заговорщикам: русские солдаты по-прежнему не желали сдаваться, хотя бессмысленная война не приносила им ничего, кроме страданий и смерти. Но Стессель боялся потерять обещанное японцами вознаграждение, ведь к Порт-Артуру на всех парах шла эскадра адмирала Рождественского, с сухопутной стороны нажимала Манчжурская армия генерала Куропаткина, в которую ежемесячно вливались по два свежих корпуса.
