– Тогда спорь аккуратнее. Как думаешь, когда средства в очередной раз дадут сбой?
– Хочешь и на это поспорить?
– Допустим.
– Восемь лет.
– Девять.
– На что спорим?
– Миллион?
– По рукам. – Патриархи ударили ладонью о ладонь и отправились пить сакэ.
Спор в очередной раз выиграл Дракон Ночи. Окада снова ходила с животом – она больше не боялась и не сокрушалась, привычно распределяла дела так, чтоб выделить время на лежание в клинике. Детей в семье уже было не девять, а двенадцать, и, хотя старшие выросли, они были заняты, учились, и сидеть с малышами приходилось нянькам. Семеро старших отпрысков Гэра учились в Галактисе, на разных факультетах, пятеро младших – в частной школе, все это стоило больших денег, не говоря уж о том, что всю эту ораву надо было одеть, обуть и разместить.
На двенадцать детей с трудом хватало даже огромных доходов двоих клановых.
Дэйн выписал чек на круглую сумму.
А еще через две недели Некромант приехал к Арману и с сожалением развел руками.
– Я уж не знаю, чем твой батюшка клепал это проклятие, но подкорректировать его не удастся. Можно, конечно, подождать, что скажет другой специалист.
– Знаешь, – воскликнул приунывший Дэйн, – тебе я верю больше.
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Значит, никакой надежды? – вздыхая, спросил сын Мэльдора.
– Почему же, – Гэр вытащил свою пухлую записную книжку и задумчиво пролистнул несколько листочков. – Есть еще один вариант, который я обдумывал по дороге домой. Знаешь… Вот что еще. Я, правда, не знаю, как все это отразится на твоей энергетике в целом…
– Ну, не мучай, – подогнал Арман. Как бы он ни крепился, угроза смерти от руки сына все-таки здорово угнетала его. Он уже начал надеяться, что с проклятием удастся что-нибудь сделать, и потому отрицательный результат стал для него серьезным ударом. – Говори.
– Можно попробовать провести тебя через магическую аномалию. Она перестраивает энергетику чародея, и, если тщательнее выбрать время, от проклятия не останется и следа.
– Так надо попробовать.
– Но придется рискнуть. Я не дам никаких гарантий. Невозможно рассчитать, как именно перестроится твоя энергетика.
– Я готов рискнуть.
– Может быть, ты на какое-то время останешься без магии. Или еще как-то пострадаешь.
– Ничего. Потерплю. Согласись, лучше посидеть без магии, или со слабой магией, чем погибнуть от руки собственного сына.
– Да уж, – Гэр покусывал губу. – Вот что. Я изучу материал по всем известным аномалиям и попробую рассчитать, какая и как именно воздействует на тебя. И сообщу.
– Идет.
Дэйн воспрял духом. Он ушел от Некроманта, уверенный, что тому обязательно удастся найти какой-нибудь выход. И даже звонок архимага, специалиста по запрещенным магическим искусствам, сообщившего, что он не возьмется за это дело, оставило его равнодушным. Не возьмется, так не возьмется. Арман уже проникся глубокой верой, что если кто-то и поможет ему, то только Гэр.
Некромант позвонил приятелю только через два месяца. За это время даже Такэда почувствовала, что происходит нечто странное. Младший сын Мэльдора все чаще ловил на себе ее внимательные, вопрошающие взгляды, но был уверен – супруга, привыкшая к тому, что в дела мужчины не стоит лезть, если он того не желает, предпочтет ждать объяснений. Он немного ошибся. Впрочем, жена даже не слишком настаивала, но Дэйн как-то совершенно незаметно для самого себя рассказал ей обо всем.
На гладком, как слоновая кость, лбу женщины появилась тонкая изящная морщинка.
– Значит, тебе грозит смертью наш сын? – переспросила она.
– Детка, подожди паниковать. Может, все еще разрулим.
– Я не паникую. – Она помолчала. – И твой отец действительно мастер проклятий?
– О, да. Что-что, а проклятия ему удавались лучше всего, – он посмотрел на ее озабоченное лицо и вздохнул. – Зря я тебе рассказал.
– Не зря, – решительно отрезала Такэда. – По крайней мере, если случится самое страшное, я не останусь также и без сына.
– То есть?
– Если бы я не знала о проклятии, то сама прокляла бы сына, оказавшегося способным убить собственного отца. Пусть даже это мое единственное дитя.
– Такэда, – охнул Дэйн. Он никогда еще не видел на лице супруги такого решительного выражения. Можно было не сомневаться, что она сделала бы так, как сказала, и никакая материнская любовь не остановила бы ее. Арман заключил жену в объятия. – Такэда… Я люблю тебя. И Эттара я тоже люблю. И, пожалуйста, отнесись к нему снисходительно, даже если проклятие действительно сработает. Ведь мальчик тоже любит меня. По своей воле он не причинит мне вред – в это ты веришь, правда?
