Странная это оказалась вещь для Дэйна – жизнь с женой из клана Накамура. Такэда была неизменно спокойна, невозмутима, и при этом чувствовалось, что она искренне любит своего мужа. Она без возмущения смотрела на его выходки – кровь Мортимеров то и дело давала о себе знать, – а он по этой самой причине позволял их себе все реже и реже.
– Может, в этом кроется закон бутерброда? – задумчиво спросил он отца. – Когда от меня требуют солидности, меня так и подмывает затеять что-нибудь прикольное. А когда все можно – то и не интересно.
– Да какая разница, – усмехнулся Мэльдор. – Главное – чтоб у вас все было хорошо. Не забудешь подарить ей цветы на годовщину свадьбы? Женщины это ценят.
Но вместо цветов Дэйн приволок супруге огромный сандаловый веер. В первый же год совместной жизни он купил дом, в котором половина комнат была устроена и обставлена по традициям Накамура, так что веер было куда пристроить. Имелся при доме садик, который Такэда устроила по примеру метропольских, и большой гараж, где рядком стояли их машины, мотоциклы, велосипеды и одноместные флайеры. Последними они почти никогда не пользовались – она опасалась, а он пока не хотел нарушать запрет отца.
Жена вскоре родила Дэйну сына, Эттара, а еще через пару лет – дочь, Андрет. Невиданное дело, чтоб у бессмертной так скоро после первой наступала вторая беременность, и о Такэде волновались как ее родные и муж, так и семейство Арман в полном составе. Но все прошло благополучно, и сей факт удивительным образом примирил Накамура с непутевым зятем.
Тем более что непутевым он больше не был. Преподаватели факультета магической химии Галактиса сперва косились на нового коллегу, уговаривали ректора избавиться от него, предрекали несчастья и ухудшение репутации учебного заведения. Однако, надевая строгий костюм, Дэйн будто многометровой стеной отсекал от самого себя свою склонность к шалостям и непродуманным экспериментам. Он частенько позволял себе шутить, с учениками общался по-дружески, но от этого его лекции и особливо практические занятия становились только понятнее и доступнее.
Главным был, конечно, результат, и он не заставил себя ждать. Довольны были и студенты, и те, кто должен был следить за успеваемостью. Успеваемость держалась на должной высоте.
Младший сын Мэльдора, казалось, даже не задумывался о том, что единственный сын может стать для него угрозой. Он с удовольствием тратил на него свободное время, помогал складывать железную дорогу, катал на шее, покупал конфеты и игрушки. Позже не обделял он вниманием и дочку. Девочка росла до странности тихая, сдержанная, как мать, очень покладистая и ласковая. Внешностью при этом она пошла в бабушку, и очень странно было видеть маленькую Андрет, нравом больше напоминающую Моргану.
Эттар, наоборот, рос бойким и шумным мальчишкой, только безграничное терпение Такэды помогало ей справляться с ним. Он обожал ездить на велосипедах, а позднее и на мотоциклах, лазить по крышам, купаться в бурных потоках, словом, рисковал от всей души и с увлечением. К пятнадцати годам он уже отметился почти во всех экстремальных видах спорта.
– Если так пойдет дальше, он не доживет до того возраста, когда сможет осуществить проклятие, – сказал Дэйну отец, когда они встретились в ресторане по важным семейным делам, да и просто так – полакомиться пивом.
– Типун тебе на язык, бать.
– Мне кажется, когда мальчик подрастет, тебе стоит поговорить с ним.
– Это о чем же, интересно?
– О проклятии, которое на тебе лежит.
– Пап, что ты гонишь?
– Нет, послушай! В таких случаях лучше идти вперед с широко открытыми глазами. Ведь он, черт побери, может причинить тебе вред случайно.
– Я понимаю.
– Так тебе стоит с ним поговорить.
– И как ты себе это представляешь? Сынок, дорогой, знаешь, тебе предстоит меня укокошить.
– Это не смешно. Можно подумать, ты не понимаешь, насколько все серьезно.
– Пап, это ты чушь порешь. Можно подумать, если Эттар узнает о том, что я проклят, он сможет исключить ситуацию случайного убийства. Я льщу себя надеждой, что он и без всяких предупреждений не хочет мне смерти. А если скажу о проклятии, мне будет очень трудно объяснить и доказать, что я его люблю и нисколько не боюсь.
