Задание, данное Мэлу братом, показалось ему довольно трудным. Вселенная необозрима, и оттого, что поиски Ордена ограничиваются только Черной стороной, проблема не становится легко разрешимой. Серые без труда могут затеряться в мирах, пока еще не значащихся в асгерданских перечнях. Да и перечни не так уж велики, особенно по сравнению с бесконечностью. Конечно, попытаться стоит. Но шансы невелики…
Мэл обследовал несколько мест, известных ему еще с тех пор, когда он сам принадлежал к Серому Ордену, но следов жизни не обнаружил. Все эти укрытия были в свое время разгромлены спецвойсками Асгердана, образно говоря, все логовища тогда «выжгли каленым железом». Надо быть идиотом. Чтоб вернуться сюда. Естественно, у серых должны были остаться запасные укрытия, которые теперь стали основными. Но Мэлокайн мог вспомнить лишь самые туманные указания на их местонахождение. Его не посвящали в тайны Ордена, если он что-то и умудрялся узнать, то чисто случайно.
Но навыки поиска нужных объектов и людей бывший ликвидатор в свое время приобрел немалые. «Все, что существует, можно найти», – говорил он. А за жизнь невестки и племянника стоит бороться до конца. Тем более, за жизнь брата, которому грозит очередная смерть. Теперь следовало ухватить хоть хвостик, хоть ниточку нужных сведений. Слухи для этого вполне подойдут.
Но пока ничего не наклевывалось. Мэл уже устал слушать байки о привидениях и оборотнях, торговые новости, выпил все пиво. Отправляться в путь прямо сейчас не имело смысла – сначала надо хоть примерно наметить направление дальнейшего движения. А ложиться спать еще рано. Делать было решительно нечего.
Дверь трактира (хиленькая щелястая дверка, кое-как сбитая из планок) распахнулась от пинка. Рядом с Мэлокайном на скамью плюхнулся здоровенный бородатый парень – если б не отличная одежда и оружие, его можно было бы принять за крестьянина… или торговца – уж больно взгляд цепкий.
– Привет, – бросил он. – А я тебя не знаю. Ты не местный?
– Путник.
– Коробейник?
Мэл заразительно расхохотался.
– Разве я похож на коробейника?
– Нет, не похож. Это я так, не обижайся, – незнакомец покосился на ножи у пояса центрита. – Ты воин, да? Я угадал?
– Угадал.
– Ну, то ли дело! Не быдло какое-нибудь. Я очень рад. Эй, хозяин, по кружечке мне и моему другу.
«И когда это мы успели подружиться?» – удивился Мэлокайн. Но промолчал.
Подали пиво.
– Ты б хоть представился, – добродушно предложил он соседу, берясь за кружку.
– Ну да, ты ж меня не знаешь, – после чего бородач напыжился и произнес затейливое двенадцатисложное имя, которое не задержалось в памяти бывшего ликвидатора. – Я сын барона, которому принадлежат эти земли.
Они выпили по кружечке, потом еще по кружечке, потом еще. Урожденный Мортимер, а теперь Арман, естественно, не хмелел, а вот сынка местного барона живо развезло. После четвертой кружки он немного попел песни, само собой, побратался с новым знакомцем и пригласил его в гости в замок своего отца. Звал очень настойчиво, буквально тянул его за собой, и Мэл, поколебавшись, решил, что раз ему все равно, где провести освободившееся время, то, пожалуй, можно и в замке побывать.
Баронского сынка пришлось тащить домой чуть ли не силком – по дороге ему вступило в голову немного поохотиться, но, поскольку животных поблизости не наблюдалось, он решил заменить их крестьянами из ближайшего села, и, если бы Мэлокайну не удалось его отговорить, затея плохо закончилась бы и для крестьян, и для барончика. У самых ворот тяжеленную тушу этого беспокойного парня у бывшего ликвидатора забрали солдаты, и центрит вознамерился было возвращаться в трактир. Но отпрыск местного господина поднял шум, требуя, чтоб друга немедленно устроили в лучших покоях замка.
Спорить с ним никто не стал.
«Что ж, тем лучше, – подумал Мэл. – Не придется тратиться на ужин и завтрак. Если, конечно, этот легко хмелеющий болван вообще завтра отпустит меня».
Лучшие гостевые покои замка пребывали не в лучшем состоянии. Это был лишь небольшой закуток, выгороженный из большой залы на втором этаже донжона, и потому напоминал сырный ломтик. Полукруглая, каменная стена оказалась сыровата, закрывающие ее гобелены давно уже густо расцвели плесенью, деревянная, отсекавшая покои от большей части залы, не достигала до потолка, так что и стеной-то ее считать было нельзя – так, ширма. Но зато в этом закутке стояла широкая кровать, массивный стол, кресло и огромная жаровня.
