— А кто выбирает книги?
— Тот, у кого проходит встреча.
— А у Рэйчел они проходили?
— У всех проходили. Это еще одно железное правило.
— Разве не странно, что вы все вдруг отправляетесь в Большой Сур?
— Не более странно, чем когда она едет к нам. — Фэй вдруг печально вздохнула, и Джек понял, о чем она подумала.
— Авария могла произойти где угодно, — возразил он, вспомнив, что сказал патрульный полицейский. — Она могла направляться в Кармел совсем по другой причине, и все могло быть еще хуже.
У Фэй, однако, по-прежнему был удрученный вид.
— Расскажите мне, какие книги выбирала Рэйчел, — желая отвлечь ее, попросил Джек.
Фэй и в самом деле повеселела. Джеку нравилось, когда она улыбается — так было легче воспринимать действительность.
— Эта женщина в душе романтик, — лукаво взглянув на Рэйчел, сказала Фэй. — Однажды она заставила нас прочитать «Прощай, оружие!». В другой раз — «Тэсс из рода Д'Эрбервилей». И над обеими она плакала.
Джек попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь Рэйчел плачущей над книгой.
— Когда родились девочки, она читала не много. Разве что журналы. Девочки были очень активными. Если Рэйчел не занималась с ними, то рисовала. Пять минут чтения в постели на ночь — и она отключалась как по сигналу.
— Город ее утомлял, — сказала с порога Чарли Авалон — в очередном топике с бретельками, короткой юбке и туфлях на высокой платформе.
Джек встал. Чарли не входила в палату, и тогда Фэй сама к ней подошла. С минуту они стояли обнявшись — для поверхностного наблюдателя более чем странная пара, но с учетом слов Фэй все это выглядело совсем иначе. Когда Фэй вновь подошла к постели, Чарли последовала за ней. От предложенного кресла она отказалась, отказалась и от сандвича — просто стояла, держась руками за перила, и смотрела на Рэйчел.
— Я раньше жила в Сан-Франциско, — сказала наконец она. — Иногда мы о нем говорили.
— Вы его ненавидели так же, как она? — спросил Джек.
— Гораздо сильнее. Как раз она-то его защищала. Я знала, что именно в Сан-Франциско ее брак расстроился, но она никогда плохо не отзывалась об этом городе — до тех пор, пока мы не стали обсуждать «Теперь вы ее видите». Это о женщине, которая в сорок лет внезапно стала исчезать.
— Исчезать?
— В буквальном смысле слова. Рэйчел сказала, что в Сан-Франциско чувствовала себя именно так. Там было слишком много художников, слишком много народа, слишком много шума — происходило слишком много всего сразу, так что она не могла собраться с мыслями и начать рисовать. Там ей не за что было зацепиться. Она разлеталась в разные стороны, все выше и дальше.
— Чарли! Ты все немного драматизируешь, — упрекнула ее Фэй. — Эта книга о женщине, чья личность проявлялась только через других — ну, например, как жена Джека, мать Саманты, подруга Чарли, — пояснила она для Джека.
— Но Рэйчел и сама личность, — возразил Джек. — Она же художница.
— Она пыталась ею быть, — не согласилась Чарли. — В Сан-Франциско для удовлетворения своих основных потребностей ей приходилось полагаться на вас.
— Я был обязан это делать как муж. Не понимаю, в чем тут проблема?
Чарли посмотрела на Фэй, которая сделала предостерегающий знак рукой. Но Чарли Авалон было трудно остановить.
— Рэйчел ненавидела уверенность своей матери в том, будто деньги — самое главное в жизни, — с вызовом сказала она. — И она боялась, что вы тоже становитесь таким.
Джек был потрясен:
— Когда это я сорил деньгами?
— Вы купили ей бриллиант.
Прошла минута, прежде чем он понял, о чем идет речь.
— Это был не бриллиант, — немного смущенно сказал он. — Это было кольцо с бриллиантом в три карата.
— Это был бриллиант.
Он тяжело вздохнул. Желудок вновь начал завязываться узлом.
— Я попросил одного ее приятеля — богемного парня — оправить его в золото и платину. Это было довольно необычно, и мне показалось, что ей понравилось.
— Она сказала, что это был утешительный приз — компенсация за ваши поездки.
Джек был оскорблен.
— Я пытался показать ей, что она заслуживает гораздо большего, чем это проклятое кольцо. Я хотел, чтобы она поняла, что раз во время помолвки у меня не было денег на бриллиантовое кольцо, то я теперь хочу преподнести ей нечто особое. Я пытался доказать ей, что люблю ее.
