Ладно, черт с ним, с Харланом, или даже с тем молодым парнем в пурпурном халате. Джека сейчас беспокоило совсем другое.
— У Рэйчел много друзей-мужчин? И где же они? Может, это Бен? Или же она встречается со многими одновременно — по принципу «обжегшись на молоке, дуют на воду»?
— Вы интересный человек, — сказала Кэтрин. — Храните любимые фотографии бывшей жены и водите за нос Джилл — сколько, уже два года?
— Ха-ха! Горшок котел сажей корил. А как насчет вас с Бауэром? Он приятный парень, но, как только он появляется, вы сразу начинаете нервничать, поворачиваетесь и уходите. — Помолчав, он нахмурился. — Откуда вы знаете про Джилл?
— Мне Рэйчел говорила.
— Это интересно. Она что, ревнует?
— Ни в коем случае! После развода она прекрасно себя чувствует. Вы же видели ее работы.
Не желая продолжать разговор, Джек отступил назад и уже собирался вернуться в палату, когда Кэтрин сказала уже чуть мягче:
— От себя вы все равно не убежите.
— Мы с Рэйчел давно разведены.
— Почему же вы приезжаете сюда каждый день? Почему хранили эти фотографии? Вам она небезразлична, Джек.
— Конечно, небезразлична. С Рэйчел мы прожили два года до брака, а потом еще десять лет в браке. Это не означает, что я обязан до мельчайших деталей проанализировать все, что случилось потом, включая те снимки. Она хранит мои фотографии, так почему бы мне не хранить ее? Нельзя так просто взять и зачеркнуть все эти годы, сделав вид, будто ничего не было. Рэйчел серьезно больна. Я здесь потому, что близкий мне на протяжении многих лет человек может умереть. А еще потому, что она мать моих дочерей, которые, между прочим, нуждаются в заботе.
— Девочки могли бы остаться со мной, с Элизой или Фэй. Мы все их хорошо знаем, и у нас есть свободные комнаты. Мы и живем гораздо ближе к больнице, но тем не менее вы возите их туда и обратно, в то время как вам действительно надо быть в городе.
— Я считаю, что так будет лучше всего, а поскольку я ближайший родственник, мое мнение решающее.
— Разве так было не всегда?
— Не всегда, — раздраженно сказал Джек. — Я не предлагал развестись. Я не оставлял Рэйчел — это она меня оставила. — Он снова провел рукой по волосам. — И зачем я вам все это говорю? Моя жизнь вас не касается. Отвяжитесь, прошу вас!
Выезжая из больницы, Джек все еще испытывал раздражение, но вскоре дорога сделала свое дело — сгустившийся туман словно стеной отгородил его от всего мира, и к концу пути Джек чувствовал себя уже не столько злым, сколько опечаленным.
Он провел полчаса за своим портативным компьютером, подключенным к номеру факса Рэйчел, а еще полчаса потратил на ужин с девочками. Разговаривали мало — у Хоуп глаза были полны слез, а Саманта не отрываясь смотрела на нее. Все, что мог сделать Джек, — это периодически повторять:
— Ничего, скоро тебе станет легче. Такие вещи требуют времени.
Потом девочки ушли к себе, оставив его наедине со своими делами. «Надо работать, — сказал себе Джек. — Или рисовать». Но вместо этого он вывалил на кухонный стол содержимое привезенного из дома пакета с письмами и стал их сортировать, выбросив в результате все, кроме счетов.
Быстро просмотрев почту Рэйчел, он кинул ненужное в мусорную корзину и присоединил ее счета к своим. Саманта уже забрала несколько каталогов, а где же те, что остались, те, что адресованы Рэйчел? Вот они — в основном это каталоги верхней одежды, некоторые посвящены художественным принадлежностям, а остальные — садовым инструментам. Все вполне логично, никаких сюрпризов. Находящаяся в гостиной коллекция компакт-дисков также особых сюрпризов не принесла. Впрочем, как посмотреть. Да, здесь были записи Джеймса Тэйлора, Вана Моррисона и группы «Иглз», но в то же время почти половину коллекции составляли записи исполнителей кантри. Наверное, это связано с деревенской жизнью, которую Рэйчел сейчас ведет, как и садовые принадлежности. Правда, Джек никогда не думал, что Рэйчел не чужда романтика. Сентиментальной и чувствительной — да, такой она могла быть, но романтичной?
Джек прошел в студию. Холсты, которые он вчера прислонил к стене, так и остались на месте.
