— Она сегодня ничего не ела. Совсем ничего.
Джек не знал, как ее утешить. Вместо того чтобы произносить какие-то пустые, ничего не значащие слова, он придвинулся поближе к дочери. Хоуп ласкала кошку, своей маленькой рукой гладя ее по голове от носа к ушам, по шее и спине — до самого хвоста. Девочка повторяла это движение снова и снова, и вскоре Джек услышал, как кошка замурлыкала.
— Ей это нравится, — прошептал он.
Хоуп кивнула, продолжая гладить свою любимицу. Мурлыканье не прекращалось.
Немного помедлив, Джек тоже провел рукой по спине кошки. Ее шерсть оказалась на удивление теплой и мягкой. Джек попробовал еще раз, в глубине души ожидая, что кошка поднимет голову и выразит ему свое недовольство. Но Джиневра этого не сделала. Напротив — продолжая всем телом прижиматься к Хоуп, она посмотрела на него с полным доверием.
И этим его совершенно покорила.
В пятницу утром, убедившись, что в состоянии Рэйчел не произошло никаких изменений, Джек запросил консультацию невролога из Сан-Франциско, Вильяма Брина. Джек был абсолютно уверен, что это лучший из специалистов. Его имя назвала не только Тина, но то же самое по факсу сообщила Джеку и Виктория Китс.
Консилиум проходил в кабинете Стива Бауэра. Кроме самого Бауэра, там присутствовали Кара Бейтс, Синди Уинстон и Джек. Связь с Брином осуществлялась по телефону.
На компьютер Брина были отправлены последние данные о состоянии Рэйчел. Бауэр устно прокомментировал их. Кара дала свою интерпретацию, основанную на наблюдении за пациентом. Синди сообщила об отсутствии реакции больной во время мытья, переворачивания и физических упражнений.
Джек до последнего момента надеялся, что миллионы долларов, ежегодно затрачиваемые на научные исследования, все-таки уже принесли какие-то результаты, которые можно использовать, чтобы помочь Рэйчел, но Брин, подводя итог, сказал:
— Я хотел бы посоветовать что-либо еще, но думаю, что в Сан-Франциско сделали бы все то же самое. Случай типичный. Больная обходится без аппаратуры жизнеобеспечения, сейчас только четвертый день, и состояние ее не ухудшается.
— И не ухудшится? — спросил Джек. — Существует ли вероятность того, что положение внезапно изменится? — У Джека по-прежнему всякий раз сжималось сердце, когда он снова приезжал в больницу или когда просто звонил телефон.
— Существует, — ответил врач. — Но если это случится, ваша команда немедленно об этом узнает и сможет соответственно отреагировать. С комой всегда так — нужно ждать и ждать. Мне очень жаль, мистер Макгилл. Я знаю, что вы хотели бы услышать совсем другое, но, видите ли, это все равно что разряжать бомбу. Если чересчур поспешишь, она может взорваться.
Выйдя в коридор, Джек позвонил Виктории. Она настаивала на консультации с экспертом, и Джек хотел, чтобы она узнала, что это сделано. Он также хотел поблагодарить ее за цветы и сообщить новости о состоянии Рэйчел, хотя и не слишком обнадеживающие.
Ему пришлось оставить ей сообщение — Виктория все еще была за границей.
* * *
Когда приехал Бен Вулф, Джек сидел возле Рэйчел в состоянии, близком к отчаянию. Ненадолго задержав взгляд на ее прекрасно уложенных волосах, немного уменьшившейся опухоли и бирюзовой ночной рубашке, Джек встал.
— Поговорите пока с Рэйчел, — сказал он, обращаясь к Вулфу. — Я скоро вернусь. — Бен угрозы для него не представляет, а ему надо кое-что сделать.
Подойдя к телефонам, находящимся в коридоре, Джек позвонил Джилл. Услышав ее голос, он вновь почувствовал себя виноватым.
— Привет!
— Привет! — обрадовалась она. — Я уже гадала, когда же ты обо мне вспомнишь.
Охватившее его чувство вины усилилось.
— Это были тяжелые дни. Девочки очень расстроены. Я все еще сижу в больнице. Рэйчел по-прежнему без сознания.
— Я знаю.
— А, так ты звонила в мою контору?
— Нет. — Она вздохнула. — Я не хотела, чтобы Тина знала, что ты мне не звонишь, поэтому позвонила в больницу.
Джеку стало еще хуже.
— Прости меня, Джилл. У меня было слишком много забот.
— И все-таки ты мог бы позвонить, — не согласилась она. — Ты даже не подумал, что мне тоже хотелось бы знать, как дела у Рэйчел.
