Когда на следующее утро Джек приехал в больницу, Рэйчел лежала на боку спиной к двери. Его сердце сразу же учащенно забилось. Очнулась! Крадучись, он осторожно обошел кровать, не представляя, на что это она смотрит и каково будет выражение ее лица, когда она его увидит. В конце концов, это ведь она от него ушла, и ей может совсем не понравиться его появление.
Однако глаза Рэйчел были закрыты.
— Рэйчел! — пододвинувшись еще ближе, шепотом позвал Джек в надежде на то, что ее веки вот-вот дрогнут.
— Мы начали ее поворачивать, — сказала вошедшая в палату Кара Бейтс. — Двух дней на спине вполне достаточно. Кроме того, мы подложили ей надувной матрац — он добавляет подвижности.
Это заявление Джек воспринял со смешанными чувствами. Здесь были и разочарование, и страх — из слов докторши вытекало, что медики допускают возможность того, что нынешнее коматозное состояние может затянуться надолго.
— А происходят ли вообще какие-то изменения? — взглянув на монитор, спросил он.
— Пока нет. Впрочем, мне кажется, что ее лицо выглядит чуть получше. Оно не такое синюшное.
Джек с ней согласился.
— Но если опухоль снаружи спадает, то почему этого не происходит внутри?
— Внутри опухоль находится в тесном пространстве, — сказала Кара, изобразив руками черепную коробку, — так что выздоровление идет медленнее. Я пыталась это объяснить матери Рэйчел, но она не желает ничего слушать.
— Виктория сюда звонила?
— И не раз.
Вот оно как! Он оставил на ее автоответчике просьбу позвонить ему домой к Рэйчел, что Виктория и сделала в пять утра, очень радостная — она решила, что они помирились. То, что это не так, расстроило ее, пожалуй, не меньше, чем известие об аварии. Виктория находилась по делам в Париже — отсюда и столь ранний звонок. Она допрашивала его целых двадцать минут, а когда спросила, нужно ли ей приехать, Джек сказал, что нет. Он надеялся, что сегодня Рэйчел очнется.
— Она весьма настойчивая женщина, — сказала врач.
— Она просто невозможная женщина, — пробормотал Джек и осторожно спросил: — Вы не советовали ей прилететь сюда?
— Я сказала, что состояние Рэйчел стабильное. Остальное решать вам. — Кара взглянула на стоявшую на постели сумку. — Что вы привезли?
— Ночные рубашки. Рэйчел любит яркие цвета.
— Я уже и сама начала об этом догадываться, — заметила Кара, посмотрев на сплошь заставленный цветами подоконник. — Это благополучно прошло через охрану только потому, что у Рэйчел нет проблем с инфекционными и легочными заболеваниями.
Джек только сейчас как следует их разглядел. На подоконнике в вазах и корзинах стояло пять букетов цветов, названий которых он не знал, но они, несомненно, понравились бы Рэйчел. Яркие, сочные оттенки — Рэйчел любила именно такие. К каждому букету была приложена карточка.
«Ты нам нужна, Рэйчел, выздоравливай побыстрее», — писали Дина и Джен. «Нашей любимой родительнице с пожеланиями скорейшего выздоровления», — писали ученики седьмого класса, в котором училась Хоуп. Нелли, Том и Бев прислали букет огненно-красных цветов, Либерманы — ярко-синих, а в вазу с желтыми розами была вложена карточка «С любовью, Бен».
— У нее много друзей, — заметила Кара.
— Да, пожалуй, — ответил слегка уязвленный Джек. Только сейчас он заметил, что на самом деле на подоконнике стояло не пять, а шесть букетов. Шестой был от Дэвида — большой и немного безликий.
— Нам звонят, чтобы узнать, можно ли ее навестить, — продолжала Кара. — Я бы хотела с вами об этом поговорить. С медицинской точки зрения посетителей к ней вполне можно допустить — никаких возражений тут нет.
— В реанимацию?
— У нас небольшая больница. Цветы, посетители — мы вынуждены проявлять гибкость. Знакомые голоса могут помочь Рэйчел, а инфекция ей не страшна. Если бы она была, к примеру, сердечницей, стоило бы побеспокоиться о том, чтобы ее никто не расстроил. А так как коматозным больным это не грозит, то мы ограничиваем посещение только по просьбе родных.
