Пожалуй, Дункан Блай мог бы побыть. Даже, возможно, Кэтрин Эванс. Но Джек никак не мог забыть ту сцену, свидетелем которой только что явился, не мог забыть и то чувство раздражения, которое тогда испытал. Нет, это уже стало для него делом чести.
— Я отвечаю за девочек. Они еще слишком малы и не понимают, что случилось. Правда, я тоже не понимаю. В общем, я не могу их оставить, Джилл, по крайней мере сегодня. Ситуация слишком неопределенная. Я совершенно не представляю, что им сказать, но я не могу просто взять и уехать. Поверь мне — не могу.
— Я здесь сопредседатель, — сказала Джилл. Это означало, что она не хочет быть там без него.
— Ты говорила, что будешь почти все время занята.
— Тем не менее я хотела, чтобы ты был здесь. — Она не жаловалась, просто констатировала факт, и это только усиливало чувство вины, которое и так испытывал Джек.
— Я знаю. — Он беспомощно провел рукой по волосам. — Я знаю, Джилл! Но пойми — за последние сутки я спал от силы час. Я приехал сюда только с ноутбуком и пачкой бумаг — не взял даже расчески, даже бритвы. Если я попытаюсь сейчас отправиться в город, то засну или за рулем, или прямо у тебя за ужином. Я действительно ужасно себя чувствую, Джилл. Если бы я мог быть в двух местах одновременно — я бы это сделал.
— Она тебе больше не жена.
Это тоже было сказано достаточно мягко — снова как простая констатация факта. Но Джек услышал в ее словах нечто совершенно другое. «Я встречаюсь с тобой уже два года, Джек. Я познакомилась с твоим партнером по бизнесу, проводила с тобой выходные здесь и на озере Тахо, я даже познакомилась с твоими дочерьми! Неужели это ни о чем не говорит? Так почему же я значу для тебя меньше, чем твоя бывшая жена?»
Дэвид тоже сказал нечто подобное.
— Видишь ли, хоть она и бывшая жена, но ведь девочки-то по-прежнему остаются моими дочерьми, — мягко заметил он. В голове, как ни странно, наконец прояснилось. — Одной всего пятнадцать лет, другой вообще тринадцать. Их мать в коме, из которой она или выйдет, или умрет, и следующие двое суток в этом отношении будут решающими. Как я могу оставить их здесь одних и отправиться в город на вечеринку? — К нему направлялась Кэтрин. — Мне нужно идти. Мне в самом деле очень жаль, Джилл. Я позвоню тебе позже, ладно? — Он повесил трубку.
Кэтрин, кажется, немного поспала, во всяком случае, она выглядела посвежевшей. При этом ее брючный костюм нисколько не измялся, макияж казался безукоризненным, как, впрочем, и прическа. Выражение лица — исключительно деловое.
— Девочки все еще с Рэйчел? — спросил Джек.
— Да. — Она сунула руку в карман брюк. — Вы возвращаетесь в город?
— Нет. Я только что отменил все встречи, на которых должен был присутствовать.
Кэтрин это, кажется, удивило. Но тут кто-то позвал ее по имени. Обернувшись, она заулыбалась:
— Как дела, Дарлин?
Сверкнув белозубой улыбкой, казавшейся особенно широкой на ее темном-претемном лице, Дарлин подняла вверх два больших пальца и не останавливаясь прошла мимо.
Выйдя из телефонной будки, Джек направился к палате, где лежала Рэйчел, Кэтрин — за ним.
— Вы не думали, что я останусь?
— Я не знала, что и думать. Я знала о вас только то, что слышала от Рэйчел. А из этого можно было сделать вывод, что вы скорее уедете, чем останетесь. Рэйчел всегда чувствовала себя брошенной.
Джек сразу остановился, Кэтрин сделала то же самое.
— Брошенной? — переспросил он. — Это не я ушел от нее — Рэйчел ушла сама. Именно она упаковала вещи и уехала из города.
Кэтрин посмотрела на него так, будто собиралась что-то сказать, но вместо этого только поджала губы и молча кивнула.
— Ну давайте, — предложил Джек. — Выкладывайте то, что хотели сказать. — Он уже дошел до того состояния, когда ему было наплевать на правила хорошего тона.
С минуту Кэтрин молчала, затем заговорила — совершенно спокойным тоном, но в глазах читался вызов:
— Я собиралась сказать, что, с точки зрения Рэйчел, вы к тому времени уже фактически ушли от нее. Ее отъезд был только реакцией на это. В Сан-Франциско она задыхалась, она не могла работать. Ей там было тоскливо и скучно.
