Повинуясь импульсу, Бекки села в машину и поехала в центр города в галерею. От очередного вечера, проведенного у Надеж, назойливо перебиравшей снова все причины, по которым ей немедленно нужно взять детей и уехать обратно в Лондон, у нее кружилась голова. Она чувствовала, что у нее больше нет сил делать вид, что она слушает ее. В общей сложности, она даже толком не понимала, почему Надеж должна уехать. Она оставалась при своем.
Она ехала по Мугейб-авеню мимо почты и банка с их закрытыми фасадами. Снаружи многих магазинов спали охранники, их завернутые во что-то, словно мумии, тела выглядывали из дверных проемов учреждений, которые наняли их охранять. Несколько крупных магазинов в деловом центре города ограбили недавно; все, похоже, были на пределе от этих событий. Она повернула направо на Альбион-Роад в поисках парковки. Было почти десять часов вечера. «Нужно бы домой ехать», — прозвучал голос Годсона у нее в голове. Он был довольно резок с ней последние несколько дней; она много работала, ей нужно сделать перерыв, отдохнуть. Но ей не хотелось возвращаться в свой пустой бунгало, чтобы сидеть и тупо смотреть в стену, думая о нем. Она должна занять себя чем-то, а в «Делюксе» всегда много дел.
Бекки припарковалась на углу Альбион-Роад и Маркет-стрит, через квартал от галереи. Закрыв машину, она быстро побежала вниз по Альбион-Роад, крепко прижав к себе свою сумочку. Она больше всего боялась, что ее обокрадут. Надеж последнее время только и знала, что рассказывала ужасающие истории о подобных случаях.
В галерее было совершенно темно. Случайные прекращения подачи электроэнергии в городе означали, что безопаснее было выключать всю систему энергоснабжения перед уходом — меньше всего им нужен был пожар, вызванный коротким замыканием. Она нащупала электрический щит на стене, и зал тут же залился светом. Проходила новая выставка; тонкие плетеные корзины Женского коллектива Шона с юга страны вместе с черно-белыми фотографиями. Она встала в проходе, восхищаясь яркими декорациями. Годсон нашел кузнеца, который соорудил невероятно тонкие красивые платформы для корзин; они стояли, нагроможденные на эти металлоконструкции, словно изящные павлины в состоянии полета. Цвета были потрясающие — темно-красный, насыщенный бордовый, бирюзовый, шафрановый, желтый… Не просто стандартный набор красок. На фоне туманного атмосферного пейзажа они смотрелись еще богаче.
Выставку, естественно, ждал успех. Они распродали все фотографии за час. Бекки как раз недавно сделала заказ на печать больших таких фотографий, которые они смогли бы развесить в галерее и продать; еще один способ рекламировать галерею и получать прибыль одновременно.
Она погасила свет в галерее и пошла в офис. Она села за свой стол и включила компьютер. Офис залился нежным голубым светом. Она должна была получить пару заказов из Англии и несколько писем по электронной почте. Она отослала Амбер длинное, наскоро набранное письмо на неделе — интересно, что она подумает о нем. В основном она писала о Годсоне. Она скривила лицо — Кит был прав; чем быстрее она выбросит его из головы, тем лучше. У них не было никакого будущего, у нее, по крайней мере.
Бекки открыла папку с письмами. От Амбер ответа еще не было; два письма от матери; подтверждение о заказе из Лондона и еще один запрос… и когда они успевают писать письма? — подумала она. Она машинально ответила на самые срочные; а в голове уже строились планы на предстоящий весенний сезон в «Делюксе». Она любила тишину и одиночество галереи ночью. Это было идеальным временем для обдумывания планов. Днем было слишком шумно и суматошно, тогда Годсон бегал взад и вперед, то и дело заходили художники, торговцы, которые хотели, чтобы она взглянула на это, подписала то, заплатила за третье… невозможно подумать или принять какое-то решение. Кроме ударов пальцев по клавишам она не слышала вокруг ни единого шороха.
Полчаса спустя что-то заставило ее поднять голову и оглянуться. Послышался какой-то звук, шелест в коридоре, ведущем к задней двери. Она замерла, испугавшись, потом оглянулась — ничего. Она подняла голову и не двигалась некоторое время — тихо. Она пожала плечами. Что-то снаружи, должно быть; какая-нибудь собака пробежала. Она снова повернулась к экрану, а через несколько секунд опять услышала это. Шорохи. Кто-то или что-то было в коридоре. Бекки боялась пошевелиться, не смея даже повернуться. Ее руки прильнули к телефону, но она была слишком напугана, чтобы набрать номер. Вдруг она вспомнила слова Годсона; он каждый раз предупреждал ее, чтобы она не ходила одна в галерею ночью. Потом она услышала, как задняя дверь ударилась о стену — кто-то ее открыл. Она попыталась не паниковать.
