— Возьми мою флягу, — предложил один из гвардейцев.
— Спасибо, друг, но это уже лишнее. — Плосконосый сделал несколько больших глотков и осипшим голосом скомандовал: — Давай, ребята, опускай!
Голова его скрылась в расщелине, и четверо воинов, упершись ногами в выступ скалы, начали медленно травить веревку. Все затаили дыхание, однако не успели гвардейцы отдать и четверть расчетной длины, как веревка вдруг резко дернулась и обвисла. Снизу донесся затихающий крик и глухой удар.
— В чем дело? Что это?! Что случилось?
Воины рывками стали выбирать веревку, а командир полусотни, жутко осклабившись, предупредил:
— Бургок, если веревка была гнилая, следующим в расщелину отправишься ты!
Воин, ответственный за длину, прочность и крепление веревок, побледнел — слова командира, как правило, не расходились с делом — и заплетающимся языком прошептал:
— Клянусь, веревка была совершенно целой!
— Обрезана, обрезана! — в один голос закричали его товарищи, едва конец веревки показался над краем расщелины. — Плосконосый не захотел достаться на обед кротолюдам и сам перерезал ее!
— Обломок кинжала, спрятанный в лохмотьях, избавил его от страхов и приблизил вечный покой, — заметил пожилой воин. — Он решил обмануть судьбу и во второй раз избегнуть встречи с кротолюдами. Встречи он избежал, но вот удалось ли ему при этом обмануть судьбу?
— Это ты дал ему нож, Рагул? — Лицо командира полусотни потемнело от прилива крови.
— Как можно?! — притворно изумился Рагул и мгновением позже спокойно признался: — Да, я. Быть может, ты и меня собираешься отправить в расщелину?
Командир отряда стиснул кулаки и отвернулся, а когда гвардейцы и осужденные вновь смогли увидеть его лицо, на нем не было заметно и тени волнения.
— Кто следующий?
Готоро исчез в расщелине без лишних слов, попросив напоследок, чтобы гвардейцы не мешкали со спуском мечей. Следом за ним в веревочную петлю залез Вислоухий и, прихватив флягу, которую не пожелал взять с собой Плосконосый, скрылся в туманной глубине.
Оба благополучно достигли дна и отцепили веревки. Наступила очередь Дагни и Мгала, причем женщина пожелала, чтобы ей предварительно завязали глаза какой-нибудь тряпицей, поскольку она с детства боится высоты.
— Ты остался последним, — обратился командир отряда к северянину. — Что мы можем сделать для тебя?
Мгал помедлил в нерешительности, потом подал знак "спускайте". Командир полусотни поднял руку в прощальном приветствии, и северянин ощутил запоздалую симпатию и сочувствие к этому человеку, вынужденному выполнять противные его натуре приказы.
В следующие мгновения перед глазами его заскользила влажная буро-голубая поверхность скалы в черных и рыжих потеках, исчерченная сетью трещин, покрытая пятнами грязно-зеленого лишайника. Затем его развернуло лицом к центру расщелины, и он, словно в серебристо-серый кисель, погрузился в пелену плотного тумана.
Сначала Мгалу показалось, что он вот-вот захлебнется, в глазах потемнело, в висках забухали тяжкие молоты, но удушье тут же прошло. Полосатый, похожий на слоеный пирог туман начал редеть. Мгал ударился локтем о какой-то выступ и услышал предостерегающий крик:
— Подожми ноги!
Северянин последовал совету и пружинисто опустился на широкий каменный уступ, где уже стояло трое осужденных.
— С прибытием! — весело приветствовал его Вислоухий, помогая освободиться от веревочной петли. — Все в сборе, теперь подождем, пока нам спустят факелы и прочее обещанное добро.
— Подождем, — согласился Мгал и, чтобы проверить возникшее у него при спуске чувство, задрал голову вверх. Как он и предполагал, стена имела небольшой обратный уклон, то есть нависала над площадкой, приютившей осужденных. Убедившись, что подняться по ней невозможно, северянин подошел к краю уступа и заглянул вниз, но сгущавшийся локтей через пятьдесят сумрак не позволил разглядеть дно пропасти, в которую рухнул Плосконосый.
— Долгонько ему пришлось лететь, лучше бы нам поискать другой путь к спасению. — Вислоухий, склонившийся рядом с северянином, точно угадал его мысли.
— Да, забираться так глубоко нам вроде бы ни к чему. — Мгал увернулся от спущенного сверху узла с мечами и факелами и, предоставив Готоро отвязывать его, продолжал осмотр ущелья.
