Глава XIX
По соседству с Аносовской
Локомотивные бригады менялись именно, здесь, на Янкане. Передав сменщикам длиннохвостый тяжелый состав, а с ним и свои обязанности, машинисты и помощники с обеих машин уходили отдыхать в Аносовскую, название которой не было теперь для Петьки абстрактным, будило воображение и рисовало легендарный образ горняка — инженера Николая Павловича Аносова, здесь, на Янкане, и в долине Джалинды сто лет назад открывшего золото.
Стояла она недалеко, за лесом, и Петьку тянуло туда, хотелось глянуть на светлые ее дома и прямые улицы, узнать, что изменилось, как смотрится она в зимнюю пару. Хотелось отыскать журналиста и плотника Володю Малькова, Гришу Лободу, Валеру Стасенко, Олега Костюкова — «дерзких» парней — мостостроителей, артистов из «Серебряного звена», которые, впрочем, наверняка, работали уже где-нибудь севернее или восточнее Тынды.
Если бы поезд уходил по расписанию и времени до отхода хватало, Петька сбегал бы по морозу в поселок. Но гарантии, что успеет вернуться, не было, и он, чуть проводив Слепцова и Славу и успев при этом ознобить уши, вернулся на станцию, уже сейчас довольно большую, с высокими коробками будущих домов, голубыми, зелеными, желтыми временными домами-вагончиками.
Высоченные краны поднимали из земли фундаменты еще двух то ли служебных, то ли жилых зданий. Особняком стоял под крышей внушительный остов из железобетонных опор. Чем он после окажется — узлом управления? Пакгаузом?.. На путях дожидались отправки взобравшиеся сюда, на гребень, с разных сторон и словно бы уставшие от подъема составы. С севера шел порожняк, с юга — всевозможная строительная техника, железобетон, сборные дома, товары для строителей... Но больше всего — техника.
Ко всему этому вплотную подступала тайга. Вернее, она отступила ровно настолько, чтобы люди могли поставить здесь не «маленькую, таежную», как он считал раньше, а самую крупную от Бама до Тынды станцию, и не собиралась отходить дальше, превратившись в ее живописную оправу.
В станционном вагончике было людно. На лавках вдоль стен сидели, грелись ребята-составители. Ожидала машину на Аносовскую многодетная семья с десятком сумок и чемоданов. Глава ее, по-видимому, кадровый строитель, уже бамовец, ездил встречать жену и троих детей к транссибирскому экспрессу и вез их сюда самым лучшим образом — в кабине тепловоза.
Дети сидели как воробьи на морозе — нахохлившись, безучастные, сонные, измотанные трудной дорогой. Отец обеспокоенно названивал в Аносовскую — справлялся о машине. А женщина — неприметная, маленькая, но уж наверняка смелая и решительная, иначе не отважилась бы на такое путешествие, да еще зимой — стояла у окна и с любопытством разглядывала невеселый в эту пору, неприветливый янканский пейзаж.
Дежурная по станции, женщина накануне пенсии, передавала смену длинноволосому и какому-то несерьезному на вид парню. К изумлению Петьки, он оказался не просто очередным дежурным, а начальником станции и носил фамилию звонкую, веселую и, пожалуй, весеннюю — Березко.
Березко был недоволен работой женщины, сдавшей дежурство: загородила составами вагоны с грузом на Тынду, а их надо цеплять к прибывшему поезду. Не отправила порожняк на Бам, хотя была такая возможность. И, наконец, плохо протопила печь, выстудила вагончик.
В сердцах он громыхнул холодным чайником, заглянул зачем-то в давно остывшую печь, будто искал там остатки былого тепла, и не выдержал:
— Веселое дежурство предстоит!
Между тем его предшественница собралась домой и теперь раздумывала: бежать через лес или дождаться машины. Березко уже не обращал на нее внимания. Проверял какую-то документацию, записывал что-то в журнале. Оторвался, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Как на сто одиннадцатом?
— Да все так же, — ответил парень из составителей. — Порожняк с Беленькой перегоняли, так машинист говорил.
Только что сменившаяся дежурная будто и не слышала вопроса. Она казалась удивительно случайной, чужой в этом служебном вагончике. Более чужой, чем только что приехавшая женщина и даже ее младший, лет четырех, мальчонка. Петька подумал, что дежурная, пожалуй, не любит свою работу и занимается ею, только чтобы дотянуть до пенсии и получить приличное — а оно таким и будет — пособие. БАМ для нее сейчас выгоден, хотя она БАМу вряд ли нужна. Но... именно она бежала по глубокому снегу вдоль путей далеко за станцию для того, чтобы позвать Петьку к селектору. И он видел за этим доброту, которую ценил в людях.
