— Так верни, — пошутил бородач. — Не поздно.
— Поздно, — серьезно ответил парень. — Не вернется. Самолюбивый. И насчет колесных он прав. Непорядок...
Он опять вытянул из кармана брошюрку — очень занимала она его. Услышал, как выжидающе замолчали остальные, пояснил:
— Сейчас вроде в министерстве вопрос решается.
Ребята обратили внимание на Петьку, Бородач позвал:
— Давай к нам!
И когда Петька подсел — протянул сигареты, спросил, даже не усомнившись в том, что он — бамовец:
— Из отпуска? Из каких мест?
А Петька не стал объяснять, кивнул, что, мол, да, из отпуска. Спросил в свою очередь, откуда они, и узнал, что с Золотинки (это на северной ветке, ближе к Беркакиту), что сюда заезжали товарища повидать (женился на местной, сейчас здесь в отпуске) и что еще у них есть дело в Сковородино, куда и отправляются через двадцать минут с ближайшим поездом.
Чуть пристукнув, открылась касса.
— До станции Бам, — попросил Петька, и все эти смешки, шуточки, озлобленный Черненко и лукавая, симпатичная девушка, ребята из Золотинки — все отошло, перестало занимать его. С этой минуты он смотрел только на часы и подсчитывал: пятнадцать плюс двенадцать — через двадцать семь минут он выйдет на ТОЙ платформе... Пять плюс двенадцать... Три плюс... Он смотрел на часы и в поезде — стоя в тамбуре, лицом к окну, пытаясь узнать места и не узнавая. Зима переодела придорожную тайгу и окрестные сопки.
Двенадцать минут пути тянулись долго, но наконец истекли, Петька соскочил на перрон и остановился. Изящные, одетые зеленой штукатурной «шубой» многоэтажки на высоком — чуть не в два этажа — цоколе (северное исполнение!) стояли фасадом к станции. На слабом закатном солнышке бликовали каким-то чудом не застывшие стекла широких окон корпуса узла управления. Красовалась коробка нового здания вокзала. В сторонке, среди деревьев, просматривалась нестандартная усадьба детского сада. Там же, за наезженной тяжелыми машинами дорогой, лежал разросшийся, ближе подступивший к станции поселок, и высоченная труба котельной, несмотря на свой рост, курилась по-домашнему уютно, обещая Петьке тепло и добрый прием.
Глава XVII
Допуск на магистраль
— К нам?
— в Тынду. Оформляться.
Лицо мужчины было знакомо.
— Только что поезд ушел.
— А следующий?..
— Спроси у диспетчера. Вот сдадим в МПС, пойдут пассажирские, тогда расписание в новом зале повесят.
«Кто же этот мужчина?» — не мог вспомнить Петька.
— Второй раз сюда пожаловал? — открытое широкое лицо, доброжелательная улыбка...
— Второй. Учиться ездил.
— Шофер, что ли?
— Машинист бульдозера.
— Такие здесь нарасхват.
Блестящие черные глаза озорно, прицельно сощурились, и Петька мгновенно вспомнил оранжево-красную «агээмку», остановку на щедрой голубичной плантации и такой же вот ободряющий, дружеский взгляд.
— Владимир Иванович! — обрадовался он. — Здравствуйте!
— Здравствуй, — рассмеялся Кузнецов. Он не помнил Петькиного имени, но это не имело значения.
Они стояли на морозе посреди поселковой улицы, и только что Петька поеживался, а тут сразу перестал чувствовать холод, хотел продлить разговор. Но Кузнецов махнул рукой в сторону ближайшего дома, сказал:
— Зайди в гостиницу, договорись. Переночуешь, утром уедешь. А лучше — самолетом.
— Дорогу хочу посмотреть, — признался Петька.
— Тогда другое дело, — все так же понимающе улыбался Кузнецов. — Счастливо тебе. — И пожал руку.
В гостинице девчонка-комендант проверила документы и устроила Петьку на единственной свободной кровати, предупредив: «Только до утра. Хозяин из рейса вернется». А утром, еще в темноте, едва не заблудившись среди новых улочек и закоулков, составленных из вагончиков и сборных домиков, он добрался до станции. Увидел в свете прожекторов над дверью заветную вывеску «Станция Бам. ОВЭ» и удивился. Вагончик был не желтого цвета, а синий, обшарпанный... Перекрасили? Поставили другой? И, войдя, первый взгляд бросил он не на дежурного, сидевшего за столом перед телефонами, а на печку — плиту самодельной кладки, от которой приятно тянуло теплом.
Печь была та самая, с двумя конфорками и широкой железной трубой. Именно ее, заканчивая работу, обмазывал глиной печник, оказавшийся начальником станции... И дежурную Петька узнал: «тетя Нина», Нина Ивановна Каспирович. Она была чем-то озабочена: звонила по телефону, проверяла накладные, вызывала сопровождающих грузы.
