Сквозь деревья неровно светило солнце, то пропадая, то вспыхивая. И казалось Петьке: невеселый осенний лес прячет от них солнце. Ребята в кузове шутили, пробовали петь, тормошили его: «Подпевай, парень!» А ему было не до песен. Было тревожно-неспокойно, раздражал, казался нелепым и неуместным этот вышедший из повиновения, звенящий на дорожных горбах оркестр. Пугали ожившие ветки лиственниц, как через строй прогонявшие машину, и солнечные помехи, словно непонятные, предупреждающие о чем-то сигналы природы. Было беспокойно, неуютно от мысли, что и там, на девяносто первом, никто не обрадуется ему, и опять придется клянчить: «Примите...», а ему в ответ, как в мехколонне, могут крикнуть: «Что ты умеешь? Движок заведешь?..»
Машина остановилась внезапно, и в кузов полыхнуло просиявшее полуденное солнце, и лиственницы присмирели, будто не они только что наотмашь хлестали по заскорузлому брезенту.
Петька спрыгнул на землю, и тревога его отошла, приутихла. На расчищенной от леса площадке, заросшей красноватым брусничником, тронутой кое-где матовой сединой лишайников, стояли вагончики. В центре — являющий собой сцену огромный автоприцеп с опущенными бортами, Пробитая в тайге дорога выходила на этот строительный пятачок, приткнувшийся в распадке между двумя сопками, делала разворот у их подножий и словно затягивала дорожной петлей «объект девяносто первый», названный так потому, что находился он на девяносто первом километре будущего железнодорожного пути Бам — Тында.
В центре «петли» шла работа. Стучали отбойные молотки, гудел уникальный, впервые применяемый на строительстве турбобур, подходили самосвалы, разворачивался неповорота бульдозер. Рабочих было немного. Они казались возле механизмов маленькими, беспомощными, но лишь до тех пор, пока не садились за штурвалы ц рычаги управления.
Петька остановился возле большого фанерного щита, прочел:
«Мост, 91-й км. Строительство ведет мостопоезд № 34. Сдача под укладку — сентябрь 1974 г. Окончание работ — декабрь 1974 г.»
Рядом курили двое парней: шофер «зилка», который привез Петьку, и строитель-мостовик, большеглазый, чернявый, как и все на объекте — в робе, потертых джинсах и резиновых сапогах. Только у ворота из-под рабочей куртки пестрела сине-белыми полосками тельняшка.
— Ну как? — спросил шофер. — Остановили плывун?..
— Одолели, — ответил мостовик так, словно речь, шла о победе над врагом. — Вычистили котлован. До мерзлоты.
Он говорил обстоятельно, по-хозяйски, он имел на это право, и Петька ему завидовал.
— Здорово он вас прижал...
— Кто?
— Плывун-то.
— А-а!.. — досадливо махнул рукой мостовик. Видно, «прижал» плывун основательно. — Теперь вот компрессор надо. Полтора метра осталось...
— А грунт?
— Какой там грунт! Дресва со льдом идет. Вечная мерзлота...
Они заметили Петьку, посмотрели на него без особого любопытства. Решили, видно, что он свой, бамовский.
— «Буржуйку»-то привезли? — вспомнил шофер.
— Ага. В будке поставили. Теперь греемся по утрам, портянки сушим.
Парни затоптали окурки и пошли вниз, к котловану.
— Ребята, — окликнул их Петька. — Где тут у вас, прораб или... начальник какой?
— А зачем? — приостановился мостовик.
— Да я... работать приехал, — подошел Петька. — Строить.
Парни заулыбались. Мостовик понимающе оглядел Петьку, сказал:
— Видать, не сегодня приехал. И не по путевке.
— По велению сердца, — добродушно вставил шофер.
— От ворот поворот дали?
Петька смолчал.
— Понятно. Знакомо, — продолжал улыбаться строитель. — Здесь тоже поворот дадут. Не механизатор, специальности строительной нет. Так ведь?
— Так, — нехотя согласился Петька и вдруг сорвался. — Что у вас тут, простой работы нет, что ли? Вон отбойными молотками долбят, — кивнул он на котлован. — Хитрое дело?..
— Сейчас долбят, а после обеда бульдозеристов сменят. Так можешь?
— А зачем? Плохая организация труда, если вам с места на место прыгать приходится.
Парии перестали улыбаться, смотрели настороженно.
— А еще БАМ! — запальчиво крикнул Петька. — На всю страну шум подняли...
Он понимал, что несправедливо и глупо кричать на этих парней, он и рад был остановиться, но копившаяся все эти дни обида прорвалась, захлестнула, и его понесло:
