А у второго порвано ухо.
Я понимаю, что, наверное, когда я не нащупал волос, то схватился за него.
— А что с третьим? — спрашиваю я.
— Что с ним? — переспрашивает Шериф.
Я смотрю Шерифу в глаза.
— Ну, там еще был Бок?
— Насчет Бока ничего не знаю. Я не видел его.
Шериф отводит глаза в сторону. Мне все становится понятно. По крайней мере, насчет Шерифа. «Это он подвел ко мне Борисыча и убеждал, что человек надежный. И именно в его смену привозили левый товар. Ну да, Шериф-то все равно ничем не рисковал. Он не ставил нигде своих подписей. Просто был заместителем».
Я отворачиваюсь к стенке.
«И Бока он видел. Даже больше. Это Бок послал его ко мне, чтобы узнать, как я себя чувствую и что планирую делать дальше…»
* * *
В зал вбегает сын. Смотрит на меня, отрешенно уставившегося в одну точку. Молнией проносится мимо, достает из сумки деньги, опрометью бежит обратно, на ходу бросает мне.
— Па, мы с ребятами в магазин за чипсами. Ладно!?
Прихожу в себя. Киваю головой.
— Хорошо, только много не ешь, а то живот заболит.
Он досадно машет рукой.
— Да не волнуйся ты! Все будет хорошо. Тебе что-то купить?
— Попить. Жарко.
— Хорошо.
Шаги сына затихают в коридоре, а ворчу ему вслед: «Чипсы! Кола! Сникерсы! Вот она, современная еда. Сплошной суррогат. От такой еды разве будет сила!» Но он меня уже не слышит. Он уже давно убежал.
Прислушиваюсь. Полнейшая тишина, сюда не долетает ни одного звука с улицы. Тишину нарушает лишь шум вентиляторов, которые гонят по трубам воздух. Да и те работают настолько тихо, что абсолютно не мешают сосредоточиться.
Я снова ныряю в свое прошлое…
* * *
Договорились?
Тогда, приходя в себя после очередных уколов антибиотиков, я четко осознавал. Ну, да. Конечно. Наверное, можно было бы закрыть глаза, можно было бы договориться. И на этом деле неплохо заработать. Очень неплохо. Но долго ли это продлилось? День, два, может быть, полгода, год. И что потом? Суд? Тюрьма? Или смерть где-нибудь в колодце? Нет, это было нечестно.
И договориться с ними — означало бы одно — проиграть. А я не мог себе это позволить. И, опять же, этот взгляд как дуло пистолета. Я его уже не боялся, как раньше, в тот момент, когда я ударил первым, страх прошел, но и достать его я уже не мог.
Времена стали очень быстро меняться. Теперь с одними кулаками я просто не смогу противостоять таким людям, как Бок или Борисыч. Между ними и мной теперь всегда будут стоять исполнители. Шестерки. Шерифы. А не будет этих, так будут другие. И их будет все больше и больше.
И есть только один способ переиграть их.
Я должен был ударить с другой стороны. Как это уже было в армии. Когда никто не ждал такого хода от молодого сержанта. Ну да! Тогда ведь у меня все получилось! Да, сначала было трудно, тяжело, но потом-то меня даже благодарили. Не все, конечно, но те, кто понял, благодарили…
Я должен был снова начать писать. Ведь такие люди бояться одного. Правды. Боятся, когда о них станет известно. Они предпочитают обделывать свои делишки по-тихому, без свидетелей.
* * *
Снова вбегает сын. Подозрительно быстро. Ставит передо мной пластмассовую бутылку с красным Дедом Морозом на этикетке.
— Вот, пей! — говорит сын и вопросительно смотрит на меня.
Бутылка с шипением открывается, и коричневая сладкая жидкость, вспенившись, переливается через край. Проливается на пол.
— Осторожно! Какой же ты у меня папка!
Он пытается подобрать слово.
— Какой?
Сын пожимает плечами и снова хитро с прищуром смотрит на меня. Явно что-то хочет спросить. Киваю ему головой.
— Ну что? Говори.
— Мы скоро?
Делаю глоток. Шипучая вода неприятно бьет в нос и приятно щекочет нёбо. От холода сводит зубы. Вытираю губы.
— Ну я же просил всего десять минут.
— Вообще-то, уже двадцать прошло.
Смущаюсь.
— Да? Ну ладно. Тогда иди, позови Виктора. Мы кое-что с ним обсудим.
Виктор играет главного злодея. И именно с ним у главного героя идет непримиримый бой.
Сын убегает. Я смотрю ему вслед и снова ловлю себя на мысли, что он как-то все уж очень быстро делает. Раньше этого за ним что-то никогда не замечалось. А тут просто летает. И воду принес, и за Виктором побежал. И ни разу даже не огрызнулся. Интересно почему? Хочет поскорее свалить или…