Лешка все взял на себя. Он сказал, что бил он, а я его останавливал, и еще сказал, что жалеет, что мало дал. После этого Лешку с комсомольского собрания удалили. Он опять сел у станка. Васька сказал:
— Макаров не член комсомола, и поэтому в его выступлении нет ничего удивительного. С ним еще надо работать. А вот что касается Кочина, то тут дело сложнее...
Он сразу вспомнил про стенгазету и начал сгущать краски. Потом спросил:
— Неужели тебе не понятно, что бить человека нельзя?
Я ответил:
— Ты, Васька, не умничай.
Начались прения.
Женька Семенов поднял руку и сказал, что обеденный перерыв — для обеда и что надо обсуждать не меня, потому что я и так просидел ночь зазря, а надо обсуждать Ваську Блохина.
Юрка Кондратьев тоже выступил:
— Конечно, мы должны показывать пример, на то мы и комсомольцы. А теперь ребята из нашего цеха узнают, что Кочин бьет людей. И если вдуматься во все по-деловому, то надо объявить ему выговор.
Нюра возмутилась:
— Какая несправедливость!..
Валерий Осипов начал так же, как Юрка Кондратьев. Он сказал:
— Конечно, мы должны показывать пример. На то мы и комсомольцы. А теперь посмотрим на Кочина. В прошлом месяце у него выработка сто двадцать процентов. Другие берут с него пример. Пришел в клуб жулик и украл вещь, которая принадлежит заводу, государству, коллективу наших ребят. Кочин не дал украсть вещь. Об этом надо написать в газету. Пусть другие берут с него пример. Я предлагаю объявить ему благодарность.
Валерий был хороший парень.
Васька улыбался.
Встала Нюра. Все затихли. Нюра волновалась. Лицо у нее было красное, возмущенное.
- Я не буду говорить про Кочина. Человека обвинить можно. А как бы поступили вы? Пусть бы он украл, да? Обвинить легче всего Обвинители находятся. Нет, это неправильно! — Она смотрела на Ваську.
Васька спросил ее:
- А как бы поступила ты?
- Так же точно, если хочешь знать.
- И ты бы била?
Нюра смутилась.
- Нет, ну бить бы я не била...
Васька заулыбался. Я понял, что дело оборачивается плохо. Мне объявили выговор, но не в личное дело, а в протокол. Кроме этого меня обязали регулярно посещать политинформации и наладить выпуск комсомольской цеховой газеты «Пламя».
Дома Алексей Иванович сказал, что выговора в протокол мало.
- Всыпать бы вам по первое число, вот тогда было бы понятно.
Я сказал, что и так понятно, но, в общем-то, я неудачник.
Алексеи Иванович засмеялся и сказал, что в кино идет новая картина.
Вечером я пошел с Нюрой в кино. Она обрадовалась, когда я пришел к ним в комнату. Мы шли по коридору, и она сказала, что Васька - карьерист. Я согласился и понял, что Нюра - человек хороший и понимающий. С таким человеком чувствуешь себя надежно.
После кино мы гуляли по парку. Было холодно, с земли поднимался снег и порошил в лицо. Но мы все же гуляли. Нюра спросила:
- Саша, это что за девушка была с тобой?
Я притворился, что не понимаю. Мне интересно было поговорить на эту тему,
- Где?
- На вечере.
- Какая девушка?
- Ну ладно тебе! В черном.
- Симпатичная?
Я знал, что Нюра меня любит. Мне это было приятно. И потому мне хотелось задавать такие вопросы, чтобы она выдавала себя.
- На вкус, на цвет товарища нет, — отрезала Нюра. — А ты на вечере познакомился?
- Нет, я раньше ее знал. В вечерней школе учились вместе.
- И теперь встречаешься?
- Редко.
- Ну и встречайся!
Нюра повернулась и пошла в другую сторону. Я подождал немного и побежал за ней. Снег под ногами скрипел. Я догнал ее. Взял под руку. Она вырвалась. Я засмеялся.
- Да брось ты, Нюра, это я так просто. А ты поверила?
- Скажи: честное слово.
Я решил, что надо поцеловать Нюру, потому что она расстроилась. А расстраивать было непорядочно. Но мы стояли возле фонаря. На нас падал снег. И еще редкие снежинки с дерева. Я заметил, что они падают очень медленно. Появляются вдруг из темноты и опускаются. Это было красиво.
Мы снова подошли к дому. Вошли в тень, и я остановил Нюру возле дерева. Положил ей руки на плечи. Она не сказала ни слова.
- Нюра, правда мороз?
- Правда.
- Ты не замерзла?
- Нет, — ответила она тихо.
Я быстро наклонился и поцеловал ее. Щеки у нее были ледяные, а губы холодные и почему-то твердые. Она посмотрела на меня внимательно. Я молчал.
