– Ворон, – Сивцова ощупала свой подбородок, – а ну ка усмири эту Барби недоделанную!
– Дарина, успокойся. Ты ведешь себя некрасиво.
Конечно, Варе могло показаться, но назревающая драма присутствующих за столом мужчин забавляла. Какая мерзость…
– Это я должна успокоиться?! – взвизгнула Дарина. – Это ты мне говоришь? Значит, так, Владуся, выбирай: или я, или она!
– В каком смысле, дорогая?
– В таком! Я с этой мочалкой под одной крышей не останусь! – Она метнула в Сивцову испепеляющий взгляд.
– Дарина, я не имею права распоряжаться чужими женами. – Ворон поскреб щетину.
– То есть уйти должна я?!
– Ну, если ты не видишь другого выхода. Только давай не сегодня. Хорошо? Сегодня я уже выпил, а в нетрезвом виде я за руль не сажусь. Вот завтра выспимся, отдохнем, и я отвезу тебя на вокзал.
– На вокзал?..
– Ну а как по другому? – Он развел руками. – Я привязан к этому дому определенными обязательствами. Так что придется тебе самой.
Наверное, раньше их семейные ссоры проходили по какому то другому сценарию. Может, Ворон был чуть более уступчивым, может, его подружка чуть менее настойчива. В любом случае развязка для барышни оказалась крайне неожиданной и неприятной.
– Владуся, имей в виду, если я сейчас уйду, то это навсегда. – С видом оскорбленной королевы она встала из за стола, краем салфетки смахнула несуществующую слезу. Да, артистка из нее еще та.
– Я понял. – Ворон рассеянно кивнул, потянулся за бутылкой коньяка.
– И так и знай, я никогда не смогу тебя простить. – Дарина в нерешительности мялась у стола. Вид у нее был по настоящему несчастный, и Варя впервые почувствовала к вороновской подружке… нет, не симпатию, но жалость. Глупая девочка, не понимает, что нужно вовремя остановиться, чтобы драма не перешла в фарс. А Ворон каков подонок! Ведь конфликт можно было нейтрализовать в самом зародыше, но он, похоже, намеренно провоцировал именно такую развязку. Очередная игрушка надоела…
– Он как нибудь это переживет, – ухмыльнулась Сивцова. – Иди уже, пакуй вещички, артистка погорелого театра.
– А ты не лезь не в свои дела. – Ворон опрокинул в себя коньяк, встал из за стола, обнял всхлипывающую Дарину за плечи, сказал неожиданно мягко: – Пойдем поговорим.
Его не было довольно долго, минут сорок, не меньше. Не то чтобы Варя специально засекала, просто время как то само зафиксировалось. За эти сорок минут ничего интересного за столом не происходило, если не принимать во внимание вялую перебранку Эйнштейна с четой Жуановых.
Даже не верилось, что дорожки бывших закадычных приятелей могли так разойтись. Со слов Жуана, выходило, что Эйнштейн шарлатан и бездельник, каких поискать. Со слов Эйнштейна, получалось, что Жуан популист и хапуга, а Юлька так и вовсе серый кардинал, глава местной мафии. Похоже, что подобными комплиментами бывшие друзья обменивались не впервые, и нынешняя словесная перепалка носила скорее ознакомительный характер, помогала не посвященным в тонкости городской жизни уяснить, кто чем дышит и кто за что радеет.
– Ты, Варвара, думаешь, ваша встреча была случайной? – спросил Жуан. – Ничего подобного! Даю голову на отсечение, что он за тобой следил.
– Следил, – легко согласился Эйнштейн.
– А зачем? – Варя посмотрела на него с удивлением.
– А затем, что был уверен, что господин мэр, – он пренебрежительно кивнул в сторону Жуана, – обязательно затеет какую нибудь пакость, чтобы устранить конкурентов.
– То есть ты знал об условиях завещания? – Вот теперь разговор и в самом деле стал интересным.
– …Я что то пропустил? – Варя не заметила, как в большой зал вернулся Ворон. – Что там еще про завещание?
– А ты послушай, узнаешь много интересного. – Жуан достал из кармана пиджака сигару, серебряной гильотинкой срезал кончик, закурил. Над столом заклубилось сизое облачко. – Ну, Эйнштейн, расскажи им, отчего ты над этим домом коршуном кружишь, все вынюхиваешь да выспрашиваешь. Жаба душит, что наследство не тебе досталось? Старик то оказался не дурак, сразу раскусил, что ты за типчик.
– Да плевал я на твое наследство! – отмахнулся Эйнштейн. – Меня интересуют только высшие ценности.
