– Свои возможности вы явно переоцениваете, – сказал Джонс. – Найти вас было достаточно просто. Пройти по следу от Майрингена до Хайгейта, а потом до Мейфэра и посольства особого труда не составило. Этот след взял бы любой.
– Если думаете, что мы будем делиться с вами своими методами работы, можете идти к дьяволу! – добавил я. – Зачем нам вообще с вами разговаривать, Деверо? Вы все равно собираетесь нас убить. Вот и действуйте!
Повисла тягучая пауза. Все это время Эдгар Мортлейк смотрел на нас с плохо скрываемой ненавистью, остальные стояли вокруг, храня полное безразличие.
– Что ж. Пусть будет так.
В ходе разговора Деверо беспрестанно крутил средний палец перчатки, но теперь опустил руки. Казалось, он опечален тем, что собирается сказать.
– Знаете, где вы находитесь? Под Смитфилдом, крупнейшим мясным рынком в мире. Этот город – прожорливый зверь, он заглатывает столько мяса, что и представить себе невозможно. Каждый день это мясо поступает сюда со всего мира… быки, свиньи, ягнята, кролики, петухи, куры, голуби, индюшки, гуси. Их везут за тысячи миль из Испании, Голландии и еще дальше – из Америки, Австралии и Новой Зеландии. Мы сейчас на самом краю этого рынка. Нас никто не услышит, и мы никого не потревожим. Но неподалеку отсюда делают свое дело мясники в фартуках. Им надо наполнить свои тележки и плетеные корзины. За углом – станция Сноу-Хилл. Да. У рынка есть своя подземная станция, и скоро сюда прямо из дептфордских доков подойдет первый поезд. Здесь его разгрузят… пятьсот тонн в день. От всей этой живности остаются только языки, хвосты, почки, сердца, филейные части, пашины и бесконечные бочонки с требухой.
Зачем я вам об этом рассказываю? У меня есть личный интерес, и я им с вами поделюсь, прежде чем предать вас вашей судьбе. Мои родители родом из Европы, но ребенком я воспитывался в Чикаго, в Пэкингхаусе, и все хорошо помню. Жил я на Мэдисон-стрит, возле рынка Буллсхед и скотного двора. У меня все и сейчас стоит перед глазами… паровые лебедки, холодильные машины, внутрь загоняют стада животных, у которых от страха глаза лезут из орбит. Разве такое забудешь? Мясной рынок прошел красной нитью через всю мою жизнь. Повсюду дым и запахи, запахи! В летнюю жару прилетали полчища мух, а местная река становилась красной от крови – с потрохами да отбросами мясники не слишком церемонились. Столько мяса, что можно накормить армию! И это буквально, потому что много мяса посылали для армии северян, которая еще вела гражданскую войну.
Вас едва ли удивит, что я рос с крайним отвращением к мясу. И когда я подрос для того, чтобы принимать самостоятельные решения, я стал так называемым вегетарианцем – это слово, кстати говоря, появилось в Англии. Мой недуг, от которого я страдаю всю жизнь, тоже родом из детства. По ночам мне снились животные, плененные в своих загонах, они с ужасом ждали, как их поведут на мясобойню. Я видел их глаза, смотревшие на меня через решетку. И их страх каким-то образом передался мне. В моем несформировавшемся мозгу засела мысль: животным ничего не угрожает, пока они взаперти, но, как только их забирают из клеток, впереди неминуемая смерть. И я в свою очередь стал бояться открытого пространства, внешнего мира. Ребенком я всегда натягивал на голову покрывало, иначе не мог заснуть. По сути, это детское покрывало я ношу по сей день.
Задумайтесь на минуту, сколько страданий мы причиняем животным, как жестоко обращаемся с ними, только чтобы насытить наше чрево. Я говорю совершенно серьезно, эти мои слова имеют отношение к вашему ближайшему будущему. Я вам покажу…
Он подошел к столам и жестом предложил взглянуть на лежавшие там предметы. Я с трудом сохранил самообладание. Впервые я смотрел на пилы, ножи, крюки, стальные стержни, железные штампы для клеймения – все это было выставлено перед нами для обозрения.
– Животных бьют. Погоняют кнутом. Ставят на них клеймо. Кастрируют. Сдирают шкуру, а потом бросают в кипяток, и они при этом далеко не всегда мертвы. Их лишают зрения, измываются над ними, а уже после всего подвешивают вверх ногами и перерезают глотку. Все это произойдет с вами, если вы не ответите на мой вопрос. Как вы меня нашли? Откуда вам так много известно о том, чем я занимаюсь? И на кого вы работаете? – Тут он вскинул руку. – Вы, инспектор Джонс, служите в Скотленд-Ярде. Вы, мистер Чейз, агент Пинкертона. Мне приходилось сталкиваться с этими ведомствами, их методы мне более или менее известны. Но вы двое действуете иначе. Вы нарушаете международные конвенции, пренебрегая неприкосновенностью посольства, и у меня закрадывается сомнение: а вы, собственно говоря, на какой стороне закона? Вы беседуете со Скотчи Лавеллем – на следующий день его находят мертвым. Вы берете под арест Лиланда Мортлейка – и через минуту он умирает, потому что в шею ему вонзилась отравленная стрелка.
