Мы с Джонсом остались одни.
– Мистер Джонс! Мистер Пинкертон!
Сердце мое упало – именно этого обращения я больше всего боялся. Я повернулся и оказался лицом к лицу с братьями Эдгаром и Лиландом Мортлейками. Оба в черной паре, точно так же они выглядели в «Бостонце», будто между той встречей и этой не прошло и минуты.
– Возможно, я ошибаюсь, – начал Эдгар Мортлейк, – но посол только что обратился к вам как к Скотленду Лавеллю. Я сразу понял, что здесь что-то не так, ведь бедняге Скотчи теперь не до приемов.
– Какая наглость! – проскрипел Лиланд Мортлейк, сердито скривив полные губы. – Вы не имеете права здесь находиться! Вас сюда никто не приглашал! Вы попали сюда обманным путем – украли чужое приглашение, так? Да еще солгали послу Соединенных Штатов Америки.
– Мы проводим расследование: в моем кабинете прогремел взрыв и погибли двое полицейских, – пояснил Джонс. – Вам, конечно, об этом ничего не известно. Но на эту тему мы еще поговорим. А сейчас мы уходим.
– Э-э-э, нет. – Эдгар поднял руку, и к нам поспешил, словно предчувствуя неприятности заранее, напыщенного вида молодой человек, которого я не заметил внизу. – Эти два господина – детективы. Это – агент Пинкертона. А это – работник Скотленд-Ярда. Они проникли в посольство по чужому приглашению и допросили самого посла.
Молодой человек уставился на нас.
– Это правда? – спросил он.
– Правда то, что я из полиции, – ответил Джонс. – И я только что разговаривал с мистером Линкольном. Но встречаться с ним я не собирался и тем более его не допрашивал.
– Их надо убрать отсюда, – рявкнул Эдгар.
– Арестовать, – добавил Лиланд. Как всегда, одно слово – видимо, на большее он был не способен.
Дипломат явно чувствовал себя неловко: разговор происходил в переполненной комнате, всего в нескольких футах от посла и его жены. Джонс не терял присутствия духа, но было ясно, что таким поворотом событий он сильно обеспокоен. А братья тем временем злорадствовали, видя, что мы оказались в сложном положении.
– Господа, вам лучше пройти со мной, – сказал наконец дипломат.
– С удовольствием.
Мы с Джонсом проследовали за ним, оставив гостей развлекаться. Пока мы не вышли в коридор и за нами не закрылись двери, мы хранили молчание. Но теперь Джонс повернулся к сопровождавшему нас дипломату:
– Я не отрицаю, что мы не должны были здесь появляться, и как минимум это серьезное нарушение протокола. За это я готов принести вам извинения. Могу заверить вас, что извинения принесет и мое начальство, а сейчас, с вашего позволения, мы с моим другом хотели бы уйти.
– Мне очень жаль, – ответил дипломат, – но принять это решение самостоятельно я не вправе. Прежде чем вас отпустить, я должен поговорить со своим начальством. Вон там, – он сделал жест рукой, – есть свободная комната. Подождите несколько минут, долго мы вас не задержим.
Спорить было бесполезно. Дипломат провел нас в комнату, видимо, для посетителей посольства, в ней стояли стол и три стула. На стене висел портрет американского президента, а большое окно выходило на Виктория-стрит, сигнальные огоньки продолжали гореть. Он закрыл дверь, и мы остались одни.
Джонс тяжело опустился на стул.
– Малоприятная история, – заметил он.
– Все по моей вине, – быстро добавил я. – Не представляете, как я жалею, что поддался желанию прийти сюда.
– Главное, скорее всего, без толку. Но я не виню вас, Чейз. Решение я принимал сам, и для нас важно то, что здесь братья Мортлейк. – Он покачал головой. – Но думать о возможных последствиях мне не хочется.
– Уволить вас не уволят.
– Возможно, у них не будет другого выхода.
– Да велика ли разница? – воскликнул я. – Более проницательного ума, чем у вас, я в жизни не встречал. С первой нашей встречи в Майрингене я сразу понял: вы заметно отличаетесь от Лестрейда и остальных ваших коллег. За все годы моей службы у Пинкертона я не встречал сыщика, равного вам. Возможно, Скотленд-Ярд решит с вами расстаться, но готов вас заверить, мой дорогой Джонс, они обязательно обратятся к вам за помощью, где бы вы ни были. Лондону нужен новый детектив-консультант. Вы сами об этом говорили только вчера.
