Мы сняли верхнюю одежду, и он жестом пригласил нас в гостиную, где мы беседовали с ним в первый раз.
– Если позволите, прежде чем начать разговор, я бы хотел повидать вашу сестру, – попросил Холмс.
– Моя сестра уже не способна ни с кем видеться. Ей отказало зрение. Она едва говорит.
– В разговоре надобности не будет. Я просто хочу взглянуть на ее комнату. Элиза все еще отказывается есть?
– Это уже не вопрос отказа. Есть твердую пищу она просто не может. Я изредка уговариваю ее выпить теплый суп.
– Она все еще считает, что ее травят?
– Мне кажется, это неразумное убеждение и является главной причиной ее болезни. Я говорил вашему коллеге, что пробовал каждый кусочек, который предназначался ей, и никаких дурных последствий не было. Надо мной словно нависло какое-то проклятие. До встречи с вами я был счастливым человеком.
– И наверняка надеетесь стать им снова.
Мы поднялись в знакомую мне чердачную комнату. У входа нам встретился слуга Кирби, на подносе стояла нетронутая тарелка супа. Он взглянул на хозяина и покачал головой, давая понять, что больная снова отказалась принимать пищу. Мы вошли. При виде Элизы Карстерс я ужаснулся. Когда я видел ее последний раз? Не больше недели назад, но за это время ее здоровье ухудшилось до крайности, она напомнила мне о живом скелете, украшавшем рекламу «Дома чудес доктора Шолкинса». Кожа натянулась до предела – так выглядят больные, готовые отправиться в последний путь. Губы ее отступили, обнажив десны и зубы, а глаза смотрели на нас невидящим взором. Тело под покрывалом казалось крошечным и жалким. Скрещенные на груди руки могли принадлежать женщине, лет на тридцать старше Элизы Карстерс. Холмс быстро оглядел ее.
– Туалетная комната рядом? – спросил он.
– Да. Но войти туда без помощи она не может. Миссис Кирби и моя жена моют ее прямо здесь…
Холмс не терял времени. Он прошел в туалетную комнату, оставив нас с Карстерсом под незрячим взглядом его сестры. Повисла неловкая тишина. Наконец Холмс вернулся.
– Идемте вниз, – сказал он.
Карстерс и я вышли следом за ним, оба были озадачены, потому что весь визит занял не более полуминуты.
Мы вернулись в гостиную – там у огня сидела Кэтрин Карстерс и читала книгу. Едва мы появились, книгу она закрыла и быстро поднялась на ноги.
– Господин Холмс, доктор Ватсон! Вот уж кого не ожидала увидеть! – Она взглянула на мужа. – Я полагала…
– Я поступил так, как мы договорились, дорогая. Но господин Холмс все равно решил приехать.
– Странно, госпожа Карстерс, что вы не рады видеть меня, – заметил Холмс. – Тем более что вы обратились ко мне за советом вторично, когда ваша золовка заболела.
– Это было некоторое время назад, господин Холмс. Не хочу показаться грубой, но я давно потеряла надежду на то, что вы способны нам помочь. Человек, который без приглашения проник в этот дом и похитил деньги и драгоценности, мертв. Важно ли нам знать, кто его зарезал? Нет! Мы знаем, что больше он не причинит нам беспокойства, и этого достаточно. Если вы не можете помочь бедной Элизе, вам незачем здесь находиться.
– Мне кажется, что я могу спасти мисс Карстерс. Надеюсь, еще не поздно.
– Спасти от чего?
– От яда.
Кэтрин Карстерс вздрогнула:
– Ее никто не травит. Это исключено. Врачи не знают причину ее заболевания, но в том, что никакого отравления нет, они едины.
– Значит, все они ошибаются. Вы позволите мне сесть? Я должен вам о многом рассказать, и будет удобнее, если все мы сядем.
Госпожа Карстерс одарила его яростным взглядом, но ее супруг на сей раз взял сторону Холмса.
– Я вас выслушаю. Но имейте в виду: если мне покажется, что вы пытаетесь меня обмануть, я попрошу вас уйти.
– Обманывать вас в мои планы не входит, – заверил его Холмс. – Как раз наоборот.
Он сел в дальнее от камина кресло. Я расположился рядом. Господин и госпожа Карстерс вместе сели на диван напротив. Холмс заговорил:
– Вы пришли ко мне на Бейкер-стрит, господин Карстерс, по совету вашего бухгалтера, потому что боялись, что некий человек, с которым вы никогда не встречались, угрожает вашей жизни. В тот вечер, если не ошибаюсь, вы собирались в оперу слушать Вагнера. Но от меня вы ушли достаточно поздно. Видимо, к началу спектакля опоздали.
