Как же она соскучилась по своему уютному дому!
Теперь она приехала насовсем, и можно было со всем усердием заняться домом, прибрать его, украсить, убрать лишнее, добавить недостающее. Со страстью истинного художника она предвкушала, как окунется в это с головой.
Обустроить свой дом. Свой кабинет. Свою жизнь.
Но что это? Вот он, ее любимый дом, хранитель ее секретов, ее ожившая мечта. Что с ним случилось? Молочная ограда перекошена, и в ней прорехи, как в старом изношенном полотенце. Сквозь эти душераздирающие дыры видно, что и вишневые ставни наклонились в сторону, словно положив свои уставшие головки бревенчатым стенам на плечи.
Берта растерянно остановилась. Вскоре растерянность и изумление сменились яростью и гневом. Кто посмел? Обидеть пустой дом, который послушно ждал ее возвращения – ну, она им покажет! Кому им? Берта была уверена, что в одиночку никто бы не смог так жестоко изувечить дом.
Тут скрипнула дверь, и на крыльце соседнего дома показалась фрау Матильда. Она, как всегда, сияла добродушием, и ее румяные, словно летние яблочки, щеки были украшены ласковыми ямочками.
– Берта, дорогая, как хорошо, что ты вернулась! Сейчас я тебе все расскажу! – и с трудом переводя дыхание, фрау Матильда поведала Берте захватывающую историю о том, как местные мальчишки дразнили быка, и он, будто взбесившись, носился по всему городку и свою ярость решил выместить именно на этом доме. – Вот так все и было! – заключила фрау Матильда, отмахиваясь платком от назойливо жужжащих пчел, которые, казалось, слушали рассказ с таким же вниманием.
К Берте вернулось самообладание:
– Я надеюсь, никто не пострадал? – участливо осведомилась она.
– Никто, милочка, никто!
Берта благоразумно сдержалась: «Никто! Разве это – никто?» – с любовью и жалостью осматривала она своего деревянного друга.
– Родители тех шалунов собрали деньги на ремонт ограды и окон, – торжественно передала ей пачку банкнот хлопотливая соседка. – Я так им и сказала: деньги на ремонт из воздуха не появятся, а мальчишки и без сладкого пока поживут! В детях нужно воспитывать ответственность, – и фрау Матильда смешно и гордо подняла голову.
«Она же мама нотариуса! Сложно спорить с тем, что он вырос ответственным человеком!» – подумала Берта и рассмеялась во весь голос. Ее смех солнечными бликами плясал по раскрытым чашам цветов и сломанной витой ограде.
«Наверное, перенервничала, – заметила про себя фрау Матильда. – Что же может быть смешного в том, чтобы жить без сладкого?» – в душе она уже жалела этих бедных деток, не зная о том, что сорванцы этим утром собрали
букеты с ее собственных клумб.
– А где мне найти хорошего рабочего, чтобы сделал все на совесть? – поинтересовалась Берта. – Я ведь никого здесь не знаю.
– Мы с мужем думали об этом. Все наши строители уехали в Мюнхен на крупную стройку. Давай сделаем так: ты пока отдохни, пройди в дом, разбери вещи. Дверь и окна целы, пострадал только внешний облик. А я вечерком зайду к тебе, и мы посоветуемся, как быть. И апельсиновый кекс принесу. Что-то шипит… Молоко убежало, негодное! До вечера, милая, с приездом!
И фрау Матильда, шурша юбкой, убежала в дом быстрее кипящего молока.
Берта глубоко вздохнула и задумалась.
«Пострадал только внешний облик». А может быть, и с ней произошло так же? После ее счастливой любви с несчастным концом она так поддалась унынию и отчаянию, что совсем перестала следить за собой.
Нет, все-таки тогда она изменилась не только внешне. Она была глубоко уязвлена, потеряна, несчастлива. Теперь прежняя уверенность в себе возвращалась к ней. Вместе с благодарностью Богу за встречу с Джонатаном. За способность любить.
Эта мысль уколола ее, как остро наточенный карандашный грифель.
Она все еще любит его! Она любит! И неважно, рядом он с ней или нет, она будет верна ему, пока это чувство живет в ней.
И Берта радостно впорхнула в свой милый истосковавшийся дом.
– Я тебе помогу, мой любимый дом. Я тебя восстановлю и успокою.
Берта поставила греться чайник и начала варить кофе. «Вот бы сейчас поболтать с фрау Матильдой, она так напоминает мне бабушку», – подумала она.
