Часто дети заставали родителей за поздним ужином. Папа включал классическую музыку, и они ужинали, пили чай и разговаривали. Иногда мама не выдерживала и вставала покружиться в импровизированном вальсе, и широкая длинная юбка ее платья развевалась и кружилась
вместе с ней.
Когда Джонатану было 15 лет и он учился в старших классах колледжа, мама уехала утром на велосипеде в город и не вернулась.
До сих пор неизвестно, то ли водитель машины отвлекся на телефон, то ли солнце ослепило его или так было суждено. Даже упав с велосипеда и разбившись о каменную мостовую, мама была красива и безмятежна, как будто слушала вальс в своем теперь уже вечном сне.
И отец, и дети горевали долго и безутешно.
С домом и приготовлением еды они справлялись и сами, а вот видеть маму, слышать ее утешающий голос, любоваться тем, как грациозно она танцевала, кружась по дому, или с выражением читала вслух книги, смеясь и плача вместе с ними – о, сколько бы они отдали за это!
Отец прожил вдовцом семь лет, а затем повстречал Хелен – жизнерадостную, рыжую, улыбчивую, еще молодую женщину. Она, как и отец, работала юристом, и постепенно их дружеские встречи с обсуждением очередного громкого дела стали затягиваться допоздна, а затем и вовсе переместились на домашнюю территорию. Поженились они быстро, и детям пришлось привыкать к новым семейным
обычаям, а точнее, к их отсутствию.
Хелен очень ценила практичность, поэтому тщательно
прибрала дом, оставив в нем только самое необходимое. Дети стали скучать по разнообразно убранному и украшенному дому. У камина вечером нечем было укрыться, потому что «пледы собирают пыль». Красивая фарфоровая посуда была роздана соседям, потому что «за ней сложно ухаживать».
Единственное, что не отдал мачехе Джонатан, – это мамину библиотеку. Годами мама тщательно собирала красивые издания художественной литературы и бережно хранила их в зеркальных шкафах, проветривая книги самым лучшим образом – постоянным чтением.
С годами тоска по маме притупилась, как острый нож при частом использовании. Но стоило Джонатану вспомнить о ней, тоска накрывала его с новой силой. На этих волнах то светлой грусти, то глубокой печали он плыл к интуитивно верному выводу: ему хотелось создать семью с женщиной, похожей на маму. Главное – характером.
Понравилась бы маме Берта с ее глубоким умом и щедрым сердцем? Непременно.
А Марта?
Джонатан почувствовал, что у него заныло под лопатками.
Марта была слишком своенравна, независима, легкомысленна. Она понравилась бы мачехе, Хелен.
И, осознав это, Джонатан тяжело вздохнул.
Глава 15.
Мелодичный звон будильника разбудил Марту рано утром.
Она потянулась в своей любимой постели у окна, раздернула шторы и мечтательно улыбнулась. Небо ослепляло сапфировой синевой, солнце щедро делилось своим теплом.
После насыщенной рабочей недели ее ждал чудесный выходной. Море, солнце, друзья, Джонатан. Веселье, музыка, смех, коктейли, ленивый, беззаботный отдых. Хоть бы друзья снова не начали задавать ей и Джонатану навязчивые вопросы: «Когда у вас помолвка? В какой стране вы планируете жить? Сколько детей вы хотите?»
Все эти вопросы раздражали Марту. Это их личное дело, и они не обязаны ни перед кем отчитываться. По крайней мере, так она отвечала всем любопытным. На самом деле у нее не было ответов на эти вопросы.
Любила ли она Джонатана? Сложно сказать. Когда ее спрашивали об этом подруги, восхищаясь им и завидуя ей, она недоуменно пожимала плечами.
Им было хорошо вместе, вот и все. Жить ей пока нравилось раздельно. Не потому, что они еще не были женаты, нет. Ей хотелось видеться только в хорошем расположении духа и в отличной форме. Марта не любила болеть, и вид больных тоже ее отталкивал. Если Джонатан простывал, она присылала ему с посыльным свежую выпечку из пекарни и лекарства из аптеки, а сама приходила только к выздоровлению.
Марта ценила свою независимость, оберегала, стерегла ее, как хищник свою добычу.
Она прошла на кухню, сварила себе кофе с корицей и кардамоном, забралась на нагретый солнцем подоконник и задумалась. Когда в последний раз она чувствовала себя защищенной и любимой? Когда всецело доверяла миру и почти ничего не боялась?
