Все присутствующие с интересом повернули головы к военкому. У большинства на лицах было написано удивление. Кое-кто с сожалением покачал головой, а начмил Пимонин укоризненно взглянул на Швыдченко: нехорошо, мол, подводить так парня…
— Товарищи, вопрос подработали? Знает он, на что идет? — громко спросил начмил.
— Товарищ Зуев Петр Карпыч очень интересуется колхозами, — твердо сказал секретарь. — И сам просил меня привлекать его к партийным поручениям. И с его положительным отношением к этому колхозу я вынужден был согласиться. Тут у нас не было правильного подхода. С учетом особенностей.
Зуев встал и сказал, что это партийное поручение его вполне устраивает. До войны он бывал в этом селе по культшефству и по комсомольской линии.
— Гм-м… — только сказал Сазонов и пожал плечами.
Члены бюро молча проголосовали. Только один Пимонин воздержался.
Швыдченко «провернул» кучу мелких вопросов, и бюро закончилось.
Народ потолкался немного в кабинете… перекинулись текущими, дневной оперативности, как подумал про себя Зуев, новостями, и все стали расходиться по своим делам.
Швыдченко подозвал Зуева:
— Ну как? Не очень я тебя? Того… перегрузил?
Зуев пожал плечами.
— Хочу еще раз съездить по нашему маршруту. Сегодня… В звено Евсеевны и в Орлы. Не будет никаких поручений?
— Что так срочно? — с мимолетной улыбкой спросил Швыдченко.
Зуеву не понравилась эта ухмылка. В ней был какой-то двусмысленный намек.
— Просто маленькая неприятность у меня вышла с моим финансистом. Не признает нашего оформления. Тех самых бумаг. На тракте. Поеду — отберу подписи по всей форме. Привезу ему на бланках, черт с ним… — сказал он сухо.
— А-а-а, тогда поезжай. С финансовиками всегда так. Сам поедешь?
— Прихвачу тут с собой одного вояку.
— Однополчанина?
— Нет, в школе еще учились вместе… по комсомолу друзья. И еще просьба: нельзя ли бензинчиком подзаправиться?
Швыдченко быстро написал записку.
— Ну что ж, валяй. Передавай привет Евсеевне и ее взводу. На обратном пути заезжай к дворянам, помаракуй с ними насчет наших планов. Председатель-то ихний так и не явился. Хитруют, видать. Ну ничего. Теперь мы их приведем в христианскую веру… С тобою вместе, — улыбнулся Федот Данилович.
— Есть привести в нашу веру, — почему-то довольный, откозырял Зуев.
Уже подойдя к дверям, он остановился, подумал и, сняв фуражку, вернулся к столу. Федот Данилович, держась за трубку телефона, вопросительно посмотрел на майора.
— Вот еще какое дело… Как для наших подвышковских земель будет такой злак, как люпинус?
— Ого, — сказал Швыдченко, бросая трубку обратно. — Это ты, Петро Карпыч, делаешь успехи. Ведь прямо в точку ударяешь. Люпин для наших песчаных земель — золото. Только это не злак, а бобовое растение. Оно прямо из воздуха азот таскает в почву. Если бы в прошлом году то самое поле с гладкими грачами, которое мы вчера видели, было под люпином, не пришлось бы лучшему в районе звену Евсеевны на себе коровье дерьмо возить.
— Нет. Я не в смысле навоза…
— А в каком же еще смысле?
— Как оно для корма? Скажем, бычкам или даже кролям тем алехинским.
— Или тот самый, с ушами? Как его? — и Швыдченко смешно передразнил маленького кроликовода.
— Свечколап, — напомнил Зуев.
— Вот-вот. Так вот не приведи бог или случай тебе, товарищ уполномоченный, — снисходительно сказал секретарь, — колхозникам такое сказать. Засмеют ведь. Понимаешь, это не корма, а зеленое удобрение. Для наших земель наилучшее. Но для корма… есть в нем такой яд, алкалоид называется. Если бы, скажем, тем Свечколаповым кролям один раз дать его вволю нажраться — погибла бы вся ферма. А мальчонку того славного ты своими руками погубил бы…
— Ничего не понимаю, — сказал Зуев. — А я привез семян. Такие, как белая фасоль, немного помельче, так мне его именно для скота рекомендовали.
— Где?
— Из Германии…
Швыдченко свистнул.
— Мы, когда партизанили, мышьяк офицерам-гестаповцам рекомендовали для приправы к колхозной говядине.
— Да нет, Федот Данилович, бригадир колхозный. Животновод из Черниговщины. Он мешков с пятнадцать его вез на семена и мне дал.
— Сколько его у тебя?
— Кило двадцать — тридцать. Словом, полный под завязку солдатский сидор. Так и говорил: люпинус безалкогольный, что ли… Такие белые фасолинки…
