Зазвенело стекло. Элис резко встала, ее платье было залито вином из опрокинутого бокала.
— Господи, что я наделала…
Один из лакеев устремился к Элис с бесполезной салфеткой. Эстер сказала:
— О, Элис, твое новое платье!
— Я такая неловкая, — сказала Элис. — Пожалуйста, извините меня…
Мужчины встали, когда она вышла из-за стола, потом снова сели.
— Какая жалость, — рассеянно промолвила Эстер. — Пятно не отойдет.
Она неожиданно повернулась ко мне.
— Дорогая, расскажите нам о себе. Джордж так мало сообщил в письме.
Я заговорила, непринужденно отвечая на ее вопросы, но моя голова была занята мыслями о чувствах, раскрывшихся ранее в общей беседе. Мне не удавалось сосредоточиться. Я обрадовалась, когда ужин закончился. Мы с Мэри вернулись в гостиную, Вир и Аксель остались со своим портвейном в столовой. Эстер, извинившись, пошла узнать, удалось ли Элис смыть пятно. Я оказалась наедине с Мэри.
Мы не знали, о чем говорить. Хотя нас разделяли всего три года, они казались пропастью. После пятиминутной напряженной беседы я ухватилась за тему, которая пришла мне в голову.
— Если тебе это не тяжело, — осторожно произнесла я, — пожалуйста, расскажи мне немного о Родрике.
Моя просьба показалась мне слишком смелой, и я, обманув Мэри, добавила:
— Аксель назвал его незаурядной личностью.
Я не представляла, какой эффект произведут мои слова. Девушка перестала нервничать, ее лицо ожило.
— Джордж прав, — сказала она, — Родрик был удивительным человеком.
Я собралась расслабиться, найдя тему для беседы, но не успела это сделать. В манерах Мэри появилось нечто неожиданное; я попыталась понять причину этого, и мои нервы напряглись.
— Мистер Брэндсон — мой опекун — очень хотел, чтобы я и Родрик…
Она покраснела, замолчала.
— Конечно, я была еще слишком молода для серьезного разговора об этом, но предполагалось, что мы с Родриком…
Она снова смущенно оборвала себя.
Я посмотрела на нее.
— Мистер Брэндсон хотел, чтобы вы в будущем поженились?
— О, да… да, он этого хотел, надеялся…
Она нервно потеребила пальцами платье.
— Сейчас я сирота, тебе это, конечно, известно, но мой отец был баронетом и владел поместьем в Хэмпшире… Это был бы брак равных.
Ее глаза слегка затуманились.
— Понимаю, — сказала я, стараясь скрыть свое изумление.
— Родрик был таким благородным, добрым, честным. Я любила своего опекуна, но порой мне казалось, что он несправедлив к Родрику.
— Я слышала, что они часто ссорились.
— Мой опекун был слеп и относился к сыну с предубеждением… Родрик — одаренный человек.
— Одаренный?
— Он писал, — сказала Мэри. — Самым большим счастьем было для него сидеть с пером в руке за письменным столом. Он сочинял статьи и политические трактаты — он интересовался политикой и выступал в Дувре в защиту Движения.
Заметив мое недоумение, она добавила:
— В защиту вигов. Мой опекун был страшно разочарован, он надеялся, что Родрик окажет поддержку тори и станет членом парламента от партии консерваторов. Мой опекун не понимал Родрика, который не мог разделять чуждые ему идеалы.
Но меня больше интересовали литературные способности Родрика, нежели его благородные порывы.
— Он сочинял романы?
— Только один — я прочитала часть, она мне очень понравилась.
— О чем он? Где рукопись? Я могу с ней познакомиться?
Выражение ее лица изменилось.
— Нет, — глухо произнесла девочка. — После смерти Родрика Вир сжег все его бумаги.
Мы помолчали. Открылась дверь, и в комнату вошла Эстер. Помня о том, как она расстроилась, когда за столом зашла речь о Родрике, я поняла, что продолжение беседы невозможно. Мэри, очевидно, придерживалась того же мнения. Она принялась искать корзинку с шитьем.
— Элис почти удалось смыть пятно с платья, — сообщила Эстер, садясь у камина. — Она знает столько народных хитростей! По-моему, ей известны средства на все случаи жизни. Она способна вылечить от сенной лихорадки и извести мышей в погребе. Деревенские девушки владеют многими полезными секретами.
Я снова отметила медовые ноты в ее голосе, за которыми скрывался колючий язычок.
— Она ушла в детскую проверить малышей, — добавила Эстер и внезапно повернула свои раскосые черные глаза в мою сторону. — Элис — превосходная мать.
