Гром. Понятно. Курорт и диетическое питание. А эти клетки и эта палуба?
Витя. Карцер. Отдохнем в клетке недельку и с такой радостью побежим сами на наши палубы — не догнать!
Гром. Проштрафился, что ли. Это чем ты смог? Трал порвал? Звезду с неба сдернул?
Витя. Не обижай. Я в своем деле профи. И работу мою люблю. Я за капитаном пошел. Его одного нельзя было отпускать.
Гром. Почему?
Витя. Не могу говорить.
Гром. Да я сам догадался. Прикрываешь его слепоту, да?
Витя. Как ты догадался?
Гром. За дурака меня держишь?
Витя (понижая голос). Упаси Бог. Никто не знает. Капитан на борту всем командует, когда трал, когда подъем. В море мы все вместе. Вместе и на месте, как капитан говорит. Капитана не бросим. Он, хоть и слеповат, но моряк верный. Это он сейчас опять перенервничал, часа два в забытьи будет. Трудно ему эти перестроечные правила осваивать, член партии ведь. Я сам в переменах запутался. Генеральный директор наш, например, президент холдинга, живет в Лондоне, москвич, гражданин Австрии… Флаги на мачтах траулеров, бывших мурманских и бывших черноморских, какие теперь, угадай? Не угадаешь — Каймановы острова. Сам ты откуда?
Гром. Волжанский. Учился в Питере. Ленинградская область, город Санкт-Петербург, проспект Большевиков. Такая история.
Витя. Хорошая строка для песни с эстрады (поет). История страны, как паранойя — история трибун с идейным строем…
Гром (продолжает). Старший механик. Начинал на Каспии. Работал в Мурмáнске.
Витя. Мурмáнск?! Как там в песне морской про Мурманск. «Но радостно встретит героев Рыбачий, родимая наша земля…»
Гром. А ты мореход-звездочет, что ли?
Витя. Нет, мне штурманской доли не надо. Я траловый мастер. Знаешь такое? А рыбку ловить — думать надо. Она, рыбка, чтоб по палубе хвостом ударила, десять раз из любого дурака мыслителя делает. А у меня такой рыбки тринадцать рейсов в Атлантику. Умища накопилось как у Карла Маркса, больше бороды. (Декламирует театрально.) Лоб набычу сократовский! Клич возвышу ораторский! Пусть горит звездной графикой Млечный трафик над Африкой! Сам я — рыб повелитель…
Гром. Важных чисел числитель…
Витя. Не мешай. Сейчас все оформлю… В общем (стушевался), потому я теперь — мореход и мыслитель!
Гром. Мореход и мыслитель? Чудак! Такого не бывает.
Витя. Почему не бывает?
Гром. Не совместимо.
Витя. Что ты опять свое «не совместимо» тянешь?
Гром. Напоминает старый анекдот. Тралмастер, такой как ты, золотую рыбку поймал и спрашивает: что можешь сделать для меня? Могу сделать богатым, а могу наимудрейшим. Подумал тралец: деньги пропью, а ум-то останется. Давай, рыбка, умище мне — делай! Через пару минут рыбка спрашивает: ну, что? о чем задумался? Э-эх! Деньгами брать надо было… — Так и ты. Ты пойми, тралмастер, у мыслителя голова, как ядро пушечное, в плечах тонет и вниз тянет. Куда в море с таким балластом? До первого крена.
Витя. А у морехода?
Гром. У морехода сквозняк в голове должен быть, чтоб она, бестолковка (бьет пальцем по лбу) поплавком на воде качалась. На всякий случай. Пустая голова не тонет. И мысли в ней легкие, как стихи. Кстати, никакой ты не повелитель, а по русскому фольклору — колобок… Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я из клетки африканской выйду — в трафик океанский… пойдет?
Витя. Ты тоже, я смотрю, как и я — умный. Недаром говорят. «Механики на флоте — самые башковитые» (Улыбнулся, обнажая белые зубы.) И языком работаешь правильно.
Гром. А чего зря головой биться? Моряку волну искать надо, она нам как мама родная — пожурит, приласкает и дорогу подскажет.
Витя. Подскажет — пузырями вверх, а сам — вниз.
Гром. А тыковка на что? Как там, в песне поется: «Поднимет и снова бросает в кипящую бездну она…». (Поднимает вверх руки, пробуя высоту решетки.) Просторно. Жить можно. И никто меня не беспокоит. Я сижу в этой клетке, как дома под деревом. (Помолчал, прижавшись лбом к толстым жердям.) А хочу по-человечески — поплакать, на колени опуститься, проститься.
Витя. А я? В майке и трусах, на краю Африки, как обезьяна или попугай на продажу выставлен. И времени у меня теперь — дни и ночи — думай и умней. А чего думать, если я уже как карась в тазике? Это умно? Зачем я здесь? Как? Думаю день и ночь — как я сюда попал? Передовик производства. Ветеран тралового флота. Душа многих компаний и одной увлекательной женщины. А где я теперь? Кто меня умным теперь назовет, когда сижу в обезьяньей клетке? Сам себя развлекаю, чтоб душа не плакала. И пою сам себе о себе, будто о чужой жизни.
