- Это смех один, - жаловался Рябинин Паше Ненашеву и Лукину. - Давайте скажем Веселухе, что это смех!
Веселуху уже перевели в палату. Он лежал, благодушный и радостный, мадам Веселуха сидела рядом и чесала директора за ушком, - как Рябинину не хотелось его расстраивать!
- Знаешь что, Ян, - объявил он, глядя под ноги, - тут тебе Лукин сейчас объяснит.
- Да, - сказал Лукин, - цена прибора должна быть меньше нашей в два с половиной раза.
- Ну и? - изумился Веселуха. - Что вас держит, снижайте!
- Да ты понимаешь, что такое снизить цену в два с половиной раза? спросил Лукин язвительно.
- Зато продажи будут большие, - возразил Веселуха. - Это же тендер. Снизил - и пошел, контракт сразу на большие поставки... знай, ваяй, лепи.
Лукин отошел от директора на два шага, взглядом голубых мошеннических глаз его - окинул, и бровки пшеничные - поднял: "Святая простота!"
- В чем я не прав? - нахмурился Веселуха.
- Есть такая вещь, называется "операционный рычаг", - доложил Лукин. Это - как изменение выручки от продаж влияет на общую выручку. Чем он больше, тем больше риск от небольших изменений цены. Скидочку пять процентов сделал - и фирма в заднице, доступно?
Веселуха помолчал.
- У нас он - большой, - сказал Лукин. - Что же ты молчишь, делай нужные выводы.
- Какие же? - послушно спросил Веселуха финансового директора.
- Пропадем мы с этим тендером, - вывел Лукин.
Генеральный директор посмотрел на него и сообщил доверительно:
- Знаешь, я когда в седьмом классе учился, мне страшно нравилась одна девчонка. Смотрю я на себя в зеркало и думаю: какой я урод, ну хоть бы волосы вились, что ли. Спросил у матери - отчего у одних людей вьются волосы, а у других - нет? Она мне говорит: у кудрявых серы в организме много... В общем, стал я серу из кабинета химии жрать, по чуть-чуть сначала - эффекта ноль, я взял и с горя наелся серой по уши. Когда мать пришла в нормальное состояние, учинила мне допрос: зачем, почему? Я ей и брякнул: "Хотел умереть кудрявым".
- Это к чему? - удивился Лукин.
- Пойми меня правильно, - сказал Веселуха. - Оборудовать вузы такими приборами - это очень важно. Стратегическое - не для фирмы, а... вообще. Студенты! Ну, загнется наша лавочка, в конце концов... Новую откроем.
Лукин подумал: "Ах, как я не люблю показуху!" А вслух выругался:
- Романтизм.
- Да нет, - не согласился Веселуха. - Просто я науку люблю больше бизнеса.
(Рябинин запрыгал от восторга.)
- Все равно романтизм, - выругался опять Лукин. - Хорошо, чуть-чуть дешевле он будет... но в два с половиной раза? Я не дам тебе продавать ниже себестоимости! Это не только твоя, это и моя лавочка, все дела... не позволю... Только полный идиот... стратегические цели от тактических... все дела... Считать... до последнего патрона... А-а-а-а!
Веселуха полюбовался на него, а потом сказал:
- Вот видишь, Лукин, какой ты стал молодец! За родную фирму - горой! Я же говорил, что работа в реальном секторе экономики принесет тебе пользу.
Лукин захлопнул рот и откланялся. Ему иногда трудно было понять, прислушался Веселуха к его мнению или нет; от этого Лукин каждый раз, выходя из кабинета начальника, трясся от злобы. Веселуха подавлял его вблизи, а вдали - раздражал безмерно.
- В заявке написано: "цена прибора", - сказал Паша Ненашев, поглядывая на Лукина и Рябинина. - Примерная цена должна быть шесть тысяч долларов. У Самецкого заявлено пять семьсот.
- Пять семьсот, - поднял палец Лукин, - плюс административный резерв. Подумайте, граждане, еще не поздно отказаться.
- По моему слабому разумению, - подала голос Наталья Борисовна, - наш прибор должен быть дороже, чем у Самецкого, чтобы было ясно, что он качественно другой.
- Там ценовая конкуренция, - возразил Паша. - Вузы все нищие.
- Но глазки-то заблестят, - покачала головой Денежкина. - Мы можем намекнуть, что готовы скинут цену, если кому-то не хватит.
- Итак, пишем: шесть сто...
- Шесть! - выкрикнул Рябинин. - Шесть.
- Шесть пятьдесят, - предложила Денежкина. - Пиши!
- ...пропало, - махнул рукой Лукин.
"Связался с сумасшедшими", - думал он.
