– И я тебя тоже люблю.
Мясо в горшочке получилось не ахти, но все же лучше, чем он ожидал, а Марго расхвалила еду до самых небес, расписывая ее вкус такими словами, что Тони закатил глаза и сказал:
– Успокойся, мама!
Рассмеявшись, Дэниел посмотрел на жену.
– Таким тонким намеком ты хочешь предложить мне готовить ужин почаще?
– Да нет же… – начала было та.
– Ни в коем случае! – подхватил Тони.
– Просто я тронута твоей заботой и хочу, чтобы ты это знал.
Отставив стул, Тони встал.
– Терпеть не могу подобные телячьи нежности! Я ухожу.
Родители с улыбкой проводили его взглядом.
– Все действительно просто прекрасно, – сказала Марго, когда они остались одни. – Я тобой горжусь.
– Спасибо.
Как всегда, Дэниел вызвался помыть посуду, и, как всегда, Марго ему отказала. Поэтому он отправился в гостиную и успел посмотреть заключительную часть выпуска местных новостей, а затем международные новости. После новостей не было ничего, кроме повторов, пустых телешоу и однообразных сериалов, поэтому Дэниел выключил телевизор и вернулся на кухню, где Марго доедала над раковиной апельсин.
– Где Тони? – спросила она.
– Не знаю, – пожал плечами Дэниел. – Полагаю, у себя в комнате.
– Прячется? – Марго многозначительно посмотрела на него. – Не хочешь сходить и посмотреть, чем он занимается?
– С ним всё в порядке.
– Но почему ты не хочешь в этом убедиться?
Дэниел понимал ее беспокойство. Он вспомнил, как его сын выходил из школы один в толпе учеников, как молча сидел в машине.
– Хорошо, – кивнув, согласился он.
Дверь в комнату сына была закрыта, и Дэниел, бесшумно пройдя по коридору, постоял перед ней, прислушиваясь. Ничего не услышав, он повернул ручку и толкнул дверь.
Тони поспешно метнулся к кровати, пряча что-то под покрывалом.
Дэниела обуял родительский ужас.
«Наркотики!» – было первой его мыслью.
Он подошел к кровати, отчаянно стараясь не думать о худшем. «Пусть это будет порнографический журнал! – мысленно взмолился он. – Пусть это будет порнографический журнал!»
Сделав над собой усилие, Дэниел улыбнулся сыну.
– Что там у тебя, приятель?
Схватив покрывало, он отдернул его.
Это были не наркотики, не порнографический журнал.
Это была фигурка, кукла, тело из пластмассового стаканчика из «Макдоналдса» – руки из соломинок с воткнутыми в них зубочистками, ноги из согнутых трубок из-под туалетной бумаги. Бумажное лицо венчала копна жесткой щетины из одежной щетки, и на Дэниела самое большое впечатление произвело именно лицо. Случайное на первый взгляд сочетание глаз, носа и рта, составленное из вырезанных из журналов фотографий, оно тем не менее обладало неким единством, естественным в своей противоестественности, и Дэниел вздрогнул, осознав, что это лицо ему знакомо.
Он его уже видел.
В Доме.
Когда он был еще совсем маленьким.
В Доме.
Но Дэниел не мог вспомнить, где именно.
– Что это? – повелительным тоном спросил он.
Съежившись, Тони покачал головой.
– Ничего.
– Что ты хочешь сказать – «ничего»? – Дэниел сознавал, что перешел на крик, но ничего не мог с собой поделать, и хотя обращался он к сыну, его взгляд не отрывался от странной фигурки, которая вызывала у него отвращение и в то же время страх. Было что-то отталкивающее, жуткое в ее форме и конструкции, а также в том, что в ее создании были использованы самые обыкновенные предметы.
– В чем дело? – раздался у него за спиной проникнутый паникой голос Марго, прибежавшей на крик. – Что случилось? Что происходит?
Тони по-прежнему стоял у кровати.
– Ничего! – ответил он матери. – Я работал над художественным проектом, а папа вышел из себя!
– Над художественным проектом? – спросил Дэниел. – Для школы?
– Нет, я делаю его для себя.
– Тогда почему ты пытался его спрятать?
– Я не хотел, чтобы ты это видел!
– В чем дело? – Отстранив сына, Марго подошла к кровати и посмотрела на куклу. – И вот из-за этого столько эмоций?
– Ага, – признался Тони.
Марго повернулась к мужу:
– Почему ты на него кричал? Из-за вот этого? Я решила, ты нашел у него наркотики или еще что там…
– Мама!
Дэниел растерянно стоял, не зная, что сказать в свое оправдание. Марго вела себя так, будто здесь не было ничего необычного, и это ставило его в тупик. Почему она не говорит, что с куклой что-то не так? Неужели она ничего не видит?
