Должна быть! - страница 5

Критика доброжелательно и в общем справедливо отнеслась к нему, но редкие рецензии и обзорная скоропись в моно­графиях, думается, мало помогают оди­нокому пока белорусскому фантасту.

Роман М. Гамолко «Шестой океан» в свое время привлек к себе внимание за­тейливым детективным сюжетом и него­дующими отзывами критики. Наиболее резким было выступление М. Черненко в «Литературной газете» (1962, 26 ию­ня). Рецензия на русский перевод романа называлась «Космическая пошлость» и была выдержана в духе заголовка. Кри­тический шлагбаум настолько решитель­но опустился перед начинающим фантастом, что отбил у него желание продол­жать работу в этом направлении. Огром­ное, на пятьсот страниц, произведение действительно «не получилось». Критики были правы. Но их справедливо-негодую­щие отзывы были не конструктивны, они отпугнули от фантастики других начи­нающих авторов. Что же касается само­го М. Гамолко, то ему следовало бы ока­заться более «критикоустойчивым» и учесть опыт первой неудачи.

Основоположником современной бело­русской фантастики, конечно же, был Янка Мавр. К сожалению, его повесть «Фантомобиль профессора Циляковского», опубликованная двадцать с лишним лет назад, с тех пор ни разу не переиз­давалась. Нельзя не отметить удивитель­ной чуткости Я. Мавра к потребностям времени и специфике жанра. В основе «Фантомобиля...»—современная и перс­пективная идея, которая должна была дать мощный импульс сюжетному разво­роту. «Для так называемых фантастиче­ских путешествий,—утверждает профес­сор Циляковский,—можно использовать энергию самой фантазии». Идея такого типа получила широкое распространение в современной фантастике. Но самому Я. Мавру не удалось развить ее доста­точно плодотворно и последовательно. «Задуманный интересно как прославле­ние силы и безграничности человеческой фантазии,—пишет о «Фантомобиле» Э. Гуревич в книге «Беларуская дзіцячая літаратура»,—он тем не менее не стал большим литературным событием».

Не станем вести подсчетов, кто больше виноват в незадавшейся судьбе повести: автор или те, от кого зависело ее изда­ние и переиздание (повесть сложна и требует обстоятельного разговора. Э. Гу­ревич, как и другие исследователи, от­мечает достоинства «Фантомобиля»). Но для проблемы этой статьи важен итог: повесть не стала литературным собы­тием.

Почему же недюжинный, по-своему уникальный талант Я. Мавра не смог воплотить фантастического замысла на уровне других его произведений, став­ших событием в полном смысле слова?

Ответ важен не только для понима­ния фантастики Я. Мавра, но и для по­нимания судеб этого жанра в белорус­ской литературе.

Грандиозность, планетарность фанта­стических обобщений сопряжена с замет­ным ослаблением индивидуальных (а ста­ло быть, и национальных) признаков. Связи фантастики с национальной литерату­рой далеко не всегда видятся с достаточ­ной определенностью. Может даже покаказаться, что фантастика в своем возник­новении и развитии вообще независима от национальной почвы. Это совсем не так.

Фантастику вызывают к жизни высо­коразвитые литература и наука. В наи­более благоприятных условиях находятся писатели там, где налицо оба эти пока­зателя, причем более важен из них все- таки первый—литературный. Определен­ная «недостаточность» национальной науки может в какой-то мере компенси­роваться за счёт информации со сторо­ны. «Недостаточность» же литературной основы невосполнима. И фантастика рас­тет из национальной почвы, обусловлена в своем развитии (или отставании) бо­гатством (или бедностью) национальных литературных традиций.

В 25-томной «Библиотеке современ­ной фантастики» собраны лучшие произ­ведения десятков писателей из семнадца­ти стран. Один том из двадцати пяти— и это обстоятельство требует особого внимания—занимает роман украинского писателя-фантаста В. Савченко «Откры­тие себя». В библиотеку могли бы войти и некоторые другие широко известные вещи украинских писателей, например, повесть «Черные звезды» того же Савченко или «Записки из бу­дущего» Н. Амосова. Украинская ли­тература имеет свою фантастику, а фан­тастика — своих исследователей, о чем может свидетельствовать хотя бы акаде­мическая монография Н. И. Черной «В мире мечты и предвидения» (Киев, «Навукова думка», 1972). По условиям своего развития, по своим «показателям» украинская литература особенно близка белорусской, достижения которой обще­признанны. Да и наука в Белоруссии может служить вполне полномочной со­юзницей литературы. Этот творческий союз необходим. Фантастика—не при­хоть, не кратковременная литературная мода, а жанр перспективный, долговеч­ный, но пока еще только становящийся. Важнейшие проблемы времени в самом поистине необозримом охвате могут по­лучить художественную жизнь прежде всего в фантастике.