Меняется не только соотношение общего и частного. Меняется само обобщение, его масштабы: они приобретают глобальный «планетарный» характер. При встрече с инопланетянами герои фантастического произведения выступают в большей мере как представители человечества, чем как индивидуальности. То же можно сказать и об инопланетянах. В обоих случаях устанавливаются родовые признаки мышления, психики, поведения, образа жизни и т. д. Зато идеологические различия у представителей разных социальных систем бывают очерчены гораздо полнее.
Фантастика, как и вообще художественная литература; конечно же есть человековедение, но осуществленное в таких масштабах, что получает право именоваться человечествоведением. Писатель- фантаст не только мыслит «планетарными» масштабами, но, если так можно сказать, и чувствует ими. Таковы некоторые особенности современной фантастики. Дальнейший разговор пойдет с их учетом.
Исследователи установили эстетическое родство сатиры и фантастики. Оно проявляется в обоюдном пристрастии к гиперболе, к доведению до предела тенденций сегодняшнего дня, к парадоксу, к широкоохватному — хотя и несколько одностороннему — обобщению. Поэтому обращение К. Крапивы к жанру фантастической комедии не может восприниматься как неожиданность.
«Врата бессмертия»—не стопроцентная фантастика. Сюжетный механизм пьесы работает на фантастическом горючем, но работает по законам реализма. В основе конфликта—излюбленный прием сатириков и фантастов: а что было бы, если бы?.. Как повели бы себя разные люди, если бы ученые открыли секрет бессмертия?
Это и есть так называемое фантастическое допущение, благодаря которому появляются широкие возможности для сатирического исследования характеров. Но прием этот использован не только в сатирических целях. Он столь же успешно помогает решить и задачу противоположную. Благодаря предложенной автором фантастической ситуации с высокой степенью убедительности проявлены такие качества советских людей, как бескорыстие, скромность, та нравственная щепетильность, которая не позволяет им воспользоваться собственным открытием.
И все же, если бы автор ограничился только этими нравственными вопросами, его пьеса была бы реалистической сатирической комедией с фантастической затравкой. Но это не так. Во «Вратах бессмертия» художественно исследуются не только характеры, но очень серьезно (при всей комедийности ситуаций и типов) рассматривается глобальная проблема времени—проблема так называемого демографического взрыва. «Бессмертие такая проблема,—говорит генетик Ободовский, один из персонажей комедии,— что мы должны думать в масштабе вечности и за все человечество». А экономист Бобрович конкретизирует эти опасения применительно к будущему Белоруссии: «За сто лет население нашей республики увеличится в двести сорок три раза и будет составлять два миллиарда сто восемьдесят семь миллионов человек». Подсчет, конечно, весьма приблизительный, но дело не в этом. Категории вечности, человечества, демографический прогноз—не внешние аксессуары комедии. Фантастический допуск— изобретение бессмертия советскими учеными—требовал своего логического продолжения, проекции в будущее, в область футурологии и фантастики, безмерно раздвинул границы художественного обобщения. Фантастика перестала быть служанкой сатиры, как это нередко бывало в прошлом (например, в повести Гоголя «Нос»), Она влилась в поэтику пьесы, решительным образом повлияла на ее концепцию.
Ни обращение К. Крапивы к жанру фантастической комедии, ни удача автора не должны расцениваться как случайность. Здесь наиболее открыто и пока наиболее завершенно обнажилось звено того процесса, который во многом подспудно, набирая силы, происходит в белорусской литературе.
В начале. 1973 года в Гродненском пединституте выступал В. Короткевич. Ему был задан вопрос: не собирается ли он творчески приобщиться к фантастике? Ответ последовал самый положительный. Не только собирается, но уже заготовил впрок несколько фантастических сюжетов для будущих произведений, над которыми предполагает работать в ближайшем будущем.
