Дверца машины открылась, захлопнулась, и Мишель понеслась по траве. Кинг с изумлением наблюдал, как она без особых усилий сокращает расстояние, отделяющее ее от Кэти.
Мишель держалась сзади, пока ей не стало ясно, что Кэти приехала сюда с одной целью — просто побегать. Тогда Мишель нагнала ее. Кэти обернулась, поморщилась.
— Что вам нужно? — с жесткой интонацией спросила она.
— Поговорить.
— Где ваш друг?
— Он не любитель пробежек.
— Я рассказала вам все, что знаю.
— Вы уверены, Кэти? Послушайте, несколько человек убиты, один похищен. Мы пытаемся выяснить, что происходит, хотим остановить того, кто это делает.
Кэти замедлила бег, она прерывисто дышала, сердито глядя на Мишель:
— Вы так ничего и не поняли? Я оставила все случившееся в прошлом. И не хочу заново проживать ту часть моей жизни. А кроме того, я ничего не знаю.
— Откуда вам это известно? Вы что же, перебрали все мелкие детали, прошлись по всем направлениям расследования?
— Послушайте, я стараюсь не думать о прошлом. Вы бы стали ломать над ним голову, если бы речь шла о вашем отце?
— Чего бы я не стала делать, так это утаивать правду. Вы обо всем этом хоть когда-нибудь и с кем-нибудь по-настоящему разговаривали? Если кет, я готова выслушать вас.
По щекам Кэти потекли слезы, Мишель положила руку ей на плечо, обе женщины остановились. Мишель подвела Кэти к скамейке, обе сели.
Кэти вытерла ладонью глаза и неуверенно заговорила:
— Меня забрали с урока алгебры. Вот только что я возилась с задачками, икс плюс игрек, а через минуту о моем отце закричали во всех новостях.
— Вам удалось поговорить об этом с матерью?
Кэти отмахнулась от вопроса:
— О чем было говорить? Она уже бросила отца.
— У вас ведь наверняка есть какие-то соображения о причинах, по которым они разошлись, — помимо той, о которой вы нам уже говорили.
— Причина была не в чем-то, сделанном отцом, это могу сказать наверняка — Кэти не отрывала взгляда от своих ладоней. — Все начиналось как сказка. Отец был в университете активистом. Мать — прекрасной актрисой, будущей звездой. Он был благороден. Он рисковал жизнью ради того, чтобы улучшить мир. Я знаю, мама любила его. Может быть, если бы она не ушла, отец не сделал бы того, что он сделал.
— Возможно, однако, что он сделал это не в одиночку.
— Ваша новая улика, о которой вы не можете мне сказать, — презрительно откликнулась Кэти.
— Это пистолет, — сказала Мишель. — Пистолет, который мы нашли и относительно которого уверены — в день смерти Риттера его спрятали в отеле. Мы думаем, что убийц было двое, однако второй стрелять не стал.
Кэти выглядела испуганной:
— Почему?
— Мы не знаем. Может быть, храбрости не хватило. Может быть, он договорился с вашим отцом сделать это вместе, а сам ничего делать не стал, чтобы вся ответственность легла на вашего отца. И если так, возможно, вы видели или слышали что-то, что может нам помочь.
— К отцу редко кто заглядывал, да и настоящих друзей у него не было.
— Значит, если бы кто-то его посетил, вы бы, вероятно, это заметили, — сказала Мишель.
Кэти хранила молчание так долго, что Мишель собралась уже встать и уйти.
— Это случилось примерно за месяц до убийства Риттера.
Мишель замерла:
— Что именно?
— Было примерно два часа ночи. Я спала, но меня разбудил какой-то шум. Я тихо прошла к лестнице. В папином кабинете горел свет. Я услышала, как он с кем-то разговаривает, вернее, говорил тот мужчина, а папа по большей части слушал.
— Что он говорил?
— Я мало что разобрала. Слышала мамино имя: «Как воспримет это Регина?» — что-то в этом роде.
— Вам удалось его увидеть?
— Нет. У отца в кабинете был отдельный выход.
— Отец не назвал вам имя приходившего к нему человека?
— Нет. Я боялась сказать ему, что подслушивала, и потому никаких вопросов не задавала.
В том, как она произнесла это, присутствовало нечто, уклончивость, быть может, однако Мишель не стала на нее давить.
— Вы не слышали, этот человек упоминал имя Риттера?
— Нет! Потому я ничего и не рассказала о нем полиции. Я была напугана. Отец погиб, я не знала, причастен ли к случившемуся кто-то еще, и просто не хотела вытаскивать что бы то ни было на свет божий.
