— Я знаю, все это невероятно трудно для вас, — сказал он.
— Выбор сделал мой отец. Он убил человека, которого вы охраняли. У вас выбора, в сущности, не было. Прошло восемь лет. Не стану лгать, говоря, что не ненавидела вас тогда.
— А теперь? — спросила Мишель.
Кэти не отрывала взгляда от Кинга:
— Теперь мне многое стало яснее.
Она склонилась к столу и начала передвигать лежавшие на нем предметы, укладывая карандаш, линейку и прочее под прямыми углами друг к другу.
— Тройанс сказал, будто появились свидетельства того, что отец действовал не в одиночку. Что за свидетельства?
— Этого мы вам сказать не можем, — ответила Мишель.
— И вы ожидаете, что я буду вам что-то рассказывать?
— Если к случившемуся в тот день был причастен кто-либо еще, — сказал Кинг, — думаю, вам тоже захочется выяснить, кто это. Можете вы рассказать что-нибудь о событиях, предшествовавших покушению вашего отца на Клайда Риттера?
— Если вас интересует, не пришел ли он в один прекрасный день домой и не объявил ли, что собирается стать убийцей, то нет, этого не случилось. Я была в то время девочкой, однако, случись такое, я бы об этом кому-нибудь да сообщила.
— Вы уверены?
— В чем именно?
— Он же был вашим отцом. Может быть, вы и не стали бы никому сообщать.
— Может, и не стала бы, — равнодушно сказала Кэти.
— Не говорил ли ваш отец чего-то такого, что представлялось вам подозрительным или необычным?
— Мой отец выглядел блестящим университетским профессором, однако под этой оболочкой скрывался радикал, так и продолжавший жить в шестидесятых.
— Хорошо, — сказала Мишель. — Не появлялся ли у вас в предшествовавшие выстрелу недели кто-то, вам незнакомый? Не заглядывал ли в дом потенциальный убийца?
— Друзей у отца было немного. К тому же убийцы о своих намерениях обычно не распространяются, не так ли?
— Бывает, и распространяются, — ответил ей Кинг. — Доктор Кон говорил, что ваш отец приходил к нему и произносил пылкие тирады о Риттере. При вас такое случалось?
— Какая теперь разница? — Кэти встала, отошла к окну. — Один убийца, два. Кому есть до этого дело?
— Возможно, вы и правы, — согласился Кинг. — С другой стороны, это может объяснить, почему ваш отец сделал то, что он сделал.
— Он сделал это, потому что ненавидел Клайда Риттера.
— Один человек может ненавидеть другого, — сказал Кинг, — и все же не убивать его. Судя по тому, что мы знаем о вашем отце, он был страстным человеком, но ни в каких насильственных акциях не участвовал.
При этих словах Кэти слегка дрогнула. Кинг заметил это, но продолжил свои рассуждения:
— Даже во время Вьетнамской войны, когда он участвовал в движении протеста. Однако ненависть к Риттеру могла заставить его отдать предпочтение насилию, если имели место еще какие-то факторы.
— Например? — резко спросила Кэти.
— Например, если некто им уважаемый попросил его принять участие в убийстве Риттера.
— Это невозможно.
Кэти присела за письменный стол, ее проворные пальцы вновь принялись за геометрическую игру.
— У вас есть доказательства этого? — спросила она.
— Допустим, что так. Это разбудит вашу память?
Кэти открыла рот, чтобы сказать что-то, но покачала головой и промолчала.
Кинг взглянул на снимок, стоявший на полке. Это была фотография матери Кэти, более ранняя, чем та, которую они видели у Кона. На этой Регина была еще очень красивой.
— Насколько я знаю, ваши родители расстались незадолго до смерти вашего отца. Вам известно, почему? — спросила Мишель.
— Возможно, они охладели друг к другу. Кто может знать наверняка? Возможно, мама думала, что попусту растратила свою жизнь.
— Как я понимаю, смерть вашего отца вогнала ее в депрессию. Может быть, из-за нее она и покончила с собой.
— Если так, ей потребовались годы, чтобы прийти к самоубийству.
— Так вы думаете, причина крылась в чем-то другом? — спросил Кинг.
— На самом деле я об этом особенно не думаю.
— Я вам не верю.
— Разговор окончен. Уходите!
Когда они шли по Франклин-стрит к машине Мишель, Кинг сказал:
— Она что-то знает.
— Да, знает, — согласилась Мишель.— Вот только как из нее это вытянуть?
В филадельфийской юридической фирме Бруно Джоан нашла секретаршу, состоявшую при нем еще в Вашингтоне, когда он работал там прокурором. Женщина помнила Билла и Милдред Мартин и читала об их смерти.
