– Оставайся дома, Джо, – наказал он псу. – Я скоро вернусь.
Собака кивнула – почти как человек. Джо все лучше понимал английский. Брок завел привычку разговаривать с псом и недавно составил поэтапную программу его обучения.
– Присмотри за хозяйством, Джо, – велел он, тревожно поглядывая на окраину леса. Затем заправил видавший виды зеленый пикап горючим из больших бочек, сел за руль и выехал на дорогу.
Утро выдалось холодное и мглистое, в воздухе пахло дождем, горизонт скрывала дымка. Трясясь на проселочной дороге, он отметил про себя, что все деревни вокруг обезлюдели.
Сколько времени прошло после изменений? Два месяца? Может, и в городе никого не осталось?
Повернув на шоссе штата, Брок выжал газ так, что зарычал мотор. Его не влекло к людям, и он желал побыстрее покончить с вынужденным делом. Куда лучше одиночество и покой. Да, работы было много, и она была тяжела, но в свободные часы он читал и размышлял, исследуя новые возможности своего разума, который, по его прикидкам, примерно соответствовал разуму гения до начала перемен. Брок спокойно принял жизнь анахорета – могло быть и хуже – и не рвался обратно в мир людей.
Несколько дней назад он съездил к Мартинсону, соседскому фермеру, но никого на месте не застал. Дом стоял пустой, заколоченный досками. Броку стало не по себе, и он больше не пытался кого-либо навещать.
Проплыли редкие дома окраин. На улицах не было ни души, однако жилье не выглядело покинутым. А вот большинство лавок закрылись; на него смотрели, заставляя ежиться, слепые глазницы окон.
Брок остановил пикап у супермаркета, теперь мало напоминающего магазин. Товар в нем имелся, но без ценников, человек за стойкой был не похож на продавца. Он просто сидел и… думал?
Брок подошел к нему, каблуки непривычно громко стучали по полу.
– Э-э, извините…
Человек посмотрел на него. В глазах мелькнуло узнавание, лицо осветила быстрая улыбка.
– А-а, привет, Арчи! – подчеркнуто медленно произнес он. – Как дела?
– Спасибо, хорошо. – Брок потупил глаза, не решаясь встретиться с собеседником взглядом. – Я… это… приехал кое-чего купить.
– Вот как? – В ответе проскользнул холодок. – Извини, мы больше не отпускаем товар за деньги.
– Ну, я… – Брок расправил плечи и заставил себя поднять глаза. – Да, понимаю. Федеральное правительство перестало работать?
– Не совсем. Просто оно нам не указ. – Мужчина покачал головой. – Сначала пришлось нелегко, потом, когда мы перестроились, все наладилось. Нам по-прежнему не хватает поставок извне, но, если понадобится, мы сможем держаться в таком режиме бесконечно.
– Социалистическая экономика?
– Ну нет, Арчи! Социализм – неподходящее определение, ведь он тоже основан на идее собственности. Что, по сути, означает право владения? Оно означает, что ты можешь поступать с имуществом, как тебе заблагорассудится. В таком понимании абсолютного права владения не существует нигде в мире. Дело символики. Человек говорил: «Это мой дом, моя земля», – и ощущал силу и уверенность, потому что «мое» было символом этого состояния, и он реагировал на этот символ. Сегодня мы больше не попадаемся на удочку подобного самообольщения. В прошлом оно играло важную роль, отвечало за самоуважение и душевное равновесие, но в наше время оно нам ни к чему. Нет никакого смысла связывать себя с конкретным участком земли, если экономическую функцию, которую он обслуживал, можно более эффективно выполнять другими способами. Поэтому большинство фермеров переехали в город и заняли брошенные дома тех, кто уехал отсюда насовсем.
– И вы сообща обрабатываете землю?
– Вряд ли это можно так назвать. Те, кто разбираются в механике, спроектировали машины, которые выполняют за нас почти всю работу. Просто удивительно, что можно смастерить из тракторного двигателя и всякого железного хлама, если как следует приложить мозги.
Мы нащупали свой уровень – по крайней мере, на данный момент. Те, кому это не понравилось, почти все разъехались, оставшиеся активно проводят социальные реформы под стать нашим изменившимся личностям. Новый уклад неплохо прижился.
– Тогда чем вы занимаетесь?
