— Если ты не имеешь отношения к этому вызову, то зачем рисковать? — возразила Авила.
— Это вопрос чести, — быстро ответил Темар.
Я был рад, что он это сказал.
— Сейчас я схожу в фехтовальную школу, попотею немного, а то я больше сезона всерьез не тренировался. Заодно попробую там что-то разведать.
— Тогда мне лучше заняться тем, что ты делал вчера. — Темар отбросил в сторону покрывало, чуть не опрокинув поднос.
Я посмотрел на Авилу. В глазах барышни отразились все мои сомнения.
— Тебе действительно не следует сегодня выходить. Мы не можем рисковать тобой, пока не узнаем больше.
— Тебе нужно отдохнуть хотя бы один день, мой мальчик, — строгим голосом подхватила Авила. — Если кто-то хочет твоей смерти, он не пошлет тебе навстречу человека с мечом, чтобы ты принял достойный бой. Он опять подошлет убийцу с кинжалом, который будет прятаться в тенях. Что я скажу Гуиналь, если все, с чем мне предстоит вернуться, будет твой прах в урне?
Я уставился на свои сапоги. Это был удар ниже пояса. Авила играла на безнадежной любви парня. Я случайно узнал, что Гуиналь поддерживает связь с Узарой, учеником и другом Верховного мага. Его ученость и ум пришлись ей куда больше по вкусу, нежели пылкость Темара. Все это напомнило мне: я все еще должен попросить Казуела связаться с Узарой и узнать, что затевает Ливак. Я не мог избавиться от подозрения, что те братья, которых она так обожает, могут снова сбить ее с пути.
— И что мне тогда делать? — зло спросил Темар.
Я тут же сосредоточился на насущном деле.
— Здесь в библиотеке должны быть полезные записи. Не так много, как в архиве, но личный секретарь сьера будет свободен и поможет тебе. Мессир весь день проведет в Императорском дворце.
Темар упрямо смотрел на нас.
— По крайней мере ты сможешь одеться, — добавил я с усмешкой.
— Этим утром я приглашена посплетничать за настоями с леди Чаннис и Дириндал Тор Безимар, — объявила Авила с решительным блеском в глазах. — Вот за обедом и сравним, кто что узнал.
Темар опустился на подушки.
— Ну ладно.
— Прошу меня извинить. — Я с поклоном вышел из комнаты и догнал пажа, разносившего по спальням графины с ключевой водой.
— Ты не знаешь, эсквайр Камарл уже встал?
Мальчик покачал головой.
— Он еще в постели, сударь, даже не посылал за горячей водой или настоем.
А это значит, что истово преданный камердинер Камарла не позволит никому беспокоить его. Я не удивился: когда я докладывал Камарлу об отсутствии успехов, было уже далеко за полночь, а эсквайр все еще работал в библиотеке, окруженный пергаментами и гроссбухами. Лучше пойти в фехтовальную школу, может быть, там кто-нибудь да прольет свет на этот поддельный вызов, решил я. Тогда будет о чем доложить Камарлу.
Я направился в сторожку, где строго-настрого приказал Столли не выпускать Темара, во-первых, без специального разрешения Камарла, а во-вторых, без кольца мечей вокруг него. Когда я выходил на большак, мимо прогромыхал тяжелый фургон с гербом Д'Олбриота на бортах, и я запрыгнул на задок, кивнув мрачному возчику.
— Ты теперь избранный? — Он мельком посмотрел на мой браслет и сплюнул на дорогу. — Гляди, как бы тебе не пришлось расплачиваться со мной за одолжение.
— Чем я тебе помешал? — протестующе усмехнулся я. — Все так делают, разве нет?
— Возможно, все присягнувшие. — Он повернулся к упряжке своих крепких мулов, сурово цокая языком.
Я лениво качал ногами, пока фургон медленно тащился по длинной дуге большака. Может, пешком я дошел бы быстрее, но мне хотелось сберечь силы для разминки, которую обещало утро в фехтовальной школе Д'Олбриота. Мулы не нуждались в подсказке, чтобы повернуть к далеко протянувшимся складам и разнообразным торговым дворам, где продают все, что привозится из городов и поместий Империи или по морю во вместительных галерах, которые курсируют вдоль берегов от самого Энсеймина. Когда возчик начал делать остановки, чтобы наполнить фургон мешками и бочками для праздничных пиров Д'Олбриота, я спрыгнул и помахал ему в знак благодарности.
До фехтовальной школы было рукой подать, и вскоре я уже подходил к частоколу, за которым теснились грубые постройки. Есть старая шутка, что мешки с зерном нашего сьера пребывают в большей роскоши, чем люди, коим предначертано защищать его амбары. Но эти суровые казармы — место, где испытывают характер и верность признанных. А присягнувшие Имени награждаются более новым и удобным жильем там, в резиденции. Я вошел в ворота. Потемневший от дождей и зияющий проломами частокол служил больше для вида, чем для защиты. Если какой-то глупец решит, что тут есть чем поживиться, пятьдесят мечей с обеих сторон быстро разъяснят его ошибку.
