Я молча смотрел в пол. Я достаточно давно служу этому Дому, чтобы понимать: в действительности гнев эсквайра направлен не на меня. Хотя все обращались с ним как с преемником сьера, официально Камарл еще не был назначен им. Если все черные вороны, кружащие вокруг Дома в этот праздник, вернутся в свои гнезда, братья сьера и остальные мужчины, носящие имя Д'Олбриот, будут искать виноватого.
— Ступай и надень мундир, — приказал Камарл через минуту напряженной тишины. — Проводишь нас в суды, прежде чем идти отвечать на тот вызов.
Я поклонился ему в спину и тихо закрыл за собой дверь.
Вернувшись в сторожку, я выкопал из глубин комода свой парадный мундир: темно-зеленые бриджи и прямую куртку из той же ткани, по фасону больше напоминающую камзол с рукавами. Манжеты и слишком тесный стоячий воротник были обшиты золотой тесьмой, а на груди сияла вышитая золотом морда рыси с глазами из ярких изумрудов. Когда мы поедем через город, страстно желающий хоть чуть-чуть поглазеть на дворян, которых народ знает только понаслышке, никто не усомнится в том, что я принадлежу к одному из самых древних и богатых Домов Империи.
Я хмуро посмотрел в зеркало и отправился ждать в сторожку. Очевидно, сегодня мне суждено демонстрировать, что я знаю свое место.
— Ты прямо в этом намерен сражаться? — засмеялся Столли, читавший свежую газету. Это была его привилегия как старшего сержанта — первым увидеть напечатанными сплетни, почерпнутые из слухов, откровений продажных слуг и неосторожных замечаний клерков.
Я скупо улыбнулся.
— Вряд ли.
Столли покачал головой.
— По крайней мере твой мундир все еще годен. Мне каждый год требуется новый.
— Мастер Дедерик должен тебя любить. — Я провел пальцем под воротником. — Кажется, я надевал его всего раз десять с тех пор, как присягнул Имени.
— Везучий мерзавец, — с чувством откликнулся Столли. — Кстати, моя жена приглашает тебя на ужин, когда праздник кончится. Сразу предупреждаю, она позовет и свою племянницу. Говорит, что пора тебе ухаживать за славной девушкой, раз ты теперь осядешь в Тормейле.
— Выскочила за тебя, да еще и племянницу хочет приковать к избранному? Говорят, страдание любит компанию. — Я улыбнулся, чтобы смягчить ядовитость моих слов. — Что-нибудь слышно о том, кто напал на Д'Алсеннена?
Столли встал и приколол газету к двери: дежурные смогут почитать се, если, конечно, умеют.
— Нет. Люди Тор Канселина болтали, что парень сбежал с поводка только потому, что эсквайр Камарл развлекался в саду с барышней Ирианной. Была небольшая перебранка, когда один из наших парней поинтересовался, успел ли эсквайр сорвать лепесток-другой.
— И это должно снять Тор Канселина с крючка? — с досадой возразил я. — Когда их эсквайр женился в прошлое Солнцестояние, думаешь, я пе слышал, как они шептались по углам о Камарле, который никогда не появляется с девушкой? Намекали на его не совсем рациональный взгляд на женщин!
— И то, и другое сразу невозможно, — согласился Столли. — Да, барышня, чем могу служить?
Он занялся первым наплывом гостей, прибывающих на утренние приемы, а затем каретами, которые подкатывали к сторожке, чтобы развезти младших членов Имени на встречи по всему городу. Я покорно помогал, держал веера, подавал руку, закрывал дверцы, следя, чтобы не помять при этом дорогие шелка и перья. В промежутках я наблюдал за людьми, расхаживавшими взад и вперед перед открытыми воротами. Несколько женщин из казенных домов прошли мимо, и среди них — жена Столли. Если я хочу подняться до испытанного, сьер должен видеть мое лицо, и я должен находиться рядом, чтобы оказать ему какую-то услугу. Это значит запрячься в ярмо на добрых несколько сезонов, подавая, принося и изо дня в день доказывая мою верность. Я представил себе Ливак среди этих безмятежных жен и решил, что здесь она будет выглядеть так же, как лесной жаворонок в курятнике.
Наконец, как раз когда с колокольни били четвертые куранты дня, к воротам с грохотом подъехала карста мессира. Гнедые лошади были подобраны строго в масть, отполированное дерево и упряжь ярко блестели на солнце, и ливрейные лакеи спрыгнули с запяток, чтобы открыть дверцу и опустить подножку. Едва стихло эхо курантов, появился сьер, а с ним — эсквайр Камарл, Темар и барышня Авила. Несмотря на полноту, сьер двигался быстро и решительно, а от его зорких мигающих глаз ничто не могло укрыться.
