Нет, не так. Но и заявить права на Софию на веки вечные он тоже не мог.
— Тебя это не касается.
— Дугал, несомненно, ты находишь мисс Макфарлин очень привлекательной, Я надеялась, на сей раз ты заведешь серьезные отношения. Но я не вижу ни малейших признаков, что это так.
— Откуда тебе знать, что я испытываю к Со… мисс Макфарлин?
Фиона взглянула на него с укором.
— Если бы ты любил Софию, то берег бы ее репутацию.
Ее слова пригвоздили его к месту. Внутри словно что-то оборвалось. Сестра права! Он так увлекся Софией, что совершенно забыл: следовало с самого начала позаботиться о репутации девушки и ее безопасности. Иначе она не оказалась бы под кроватью сэра Реджинальда.
На него это непохоже. Вот что значит иметь дело с девственницей.
Его охватило сожаление. Как он мог забыть? Вел себя как легкомысленный болван. Но что он мог поделать? София сводила его с ума каждым вздохом, каждым взглядом. Он чувствовал себя словно впервые влюбившийся юнец.
— Дугал, ты слушаешь? Прекрати преследовать Софию.
Дугал знал — сестра права. И был в отчаянии. Чувства кипели в нем, словно вулкан. В голову лезли мысли, от которых он не мог избавиться. Он направился к выходу.
— Я поразмыслю над этим.
— Дугал!
Он оглянулся на Фиону.
— Знаю, вы с Софией хотите отыскать пропавшие драгоценности и купчую, однако ее репутация прежде всего. София — прекрасная, достойная девушка, и она заслуживает, чтобы небеса щедро одарили ее. В том числе и удачным замужеством.
Дугал закрыл лицо ладонью. Когда он снова открыл глаза, Фиона смотрела на него с непритворным изумлением.
— Так ты ее любишь!
— Не важно, что я чувствую к ней, Фиона.
— Дугал, прекрати себя винить. Мы все были вне себя, когда погиб Каллум. Не ты один вызвал тогда эту страшную бурю.
— Нет, я!
Она вздохнула.
— Так ты не откроешь мне свое сердце?
— Нет. Но ты права. Я думал только о себе. Хотел удержать ее здесь, при себе, поэтому…
— Что ты сделал? — тихо спросила сестра.
— Нужно было сразу же отправить ее домой, но мне не хотелось, чтобы она уезжала.
— Но почему, Дугал? Почему ты не хотел ее отпускать?
«Потому что я люблю ее».
Эта неожиданная мысль обрушилась на него, словно кирпичная стена. У него перехватило дыхание. Значит, он любит Софию. Господи, как же это случилось? И что же ему теперь делать, черт возьми?
Как только драгоценности и купчая снова окажутся в ее руках, она уедет домой. В дом, который так любит. А ему придется вернуться в Лондон и… ничего.
Лучше ничего, чем постоянное чувство вины. Каждый раз, стоит ему приревновать или разозлиться, гроза будет сменяться бурей. Он станет винить себя…
Дугал был готов проклинать свое жадное сердце.
Фиона коснулась его плеча.
— Дугал, я уверена, можно что-то сделать…
— Нет. Мне нужно было бежать в тот же миг, как она тут появилась, но я знал — это последняя возможность посмотреть на нее. Никогда больше не позволю я себе увидеться с ней.
— Дугал, мне так жаль!
— И мне. — Он быстро обнял сестру и вышел, не в силах больше сказать ни слова. На середине огромного холла его окликнул дворецкий:
— Простите, милорд.
Дугал обернулся.
— Да?
— Записка, милорд. От мисс Макфарлин.
Дугал уставился на сложенный листок бумаги, долго не решаясь его развернуть.
«Встретимся в гостиной в пять. Мне нужно с вами поговорить». Изящная завитушка — ее роспись — поразила Дугала в самое сердце.
— Будет ли ответ, милорд?
Дугал сунул записку в карман, пальцы сжали то место на бумаге, где стояло ее имя.
— Скажите мисс Макфарлин, что вы меня не нашли.
— Хорошо, милорд.
Дугал отправился на конюшню. Хорошая скачка поможет ему укрепиться в своем решении. По возвращении домой он твердо скажет Софии, что их чудесное любовное приключение подошло к концу. Вот и все.
Он шел, вернее, брел — еле передвигая ноги, под стать своему настроению. Никакая скачка не поможет ему обрести спокойствие. Есть ли в целом мире средство, способное его спасти? Вот в чем вопрос.
Печальное сердце подсказало — нет. Небо было с ним согласно — на горизонте собрались черные тучи, тяжелые и зловещие. Странно, однако грома он не слышал и ветра не было.
