Дрожащим голосом она произнесла:
— Мы квиты.
Руки Софии дрожали, когда она попыталась собрать волосы и заколоть их в подобие прически. Бесполезно — руки слишком дрожат!
Да еще Маклейн смотрит, и по его лицу ничего нельзя прочесть. София бросила бесполезные попытки, просто перебросив массу волос за спину. Не дай Бог, чтобы ее увидели Энгус или Мэри, когда она пойдет к себе в комнату.
— Я… я пойду к себе. — Он молча кивнул. София попятилась к двери. — Желаю вам… спокойной ночи, и…
— Стойте. София застыла на месте.
Она не смогла бы двинуться с места даже ради спасения своей жизни. Дугал шагнул к ней, лаская взглядом волосы, губы… и грудь.
Она стояла будто статуя. Дугал протянул руки к ее шее. Сердце билось словно колокол. Губы раскрылись. Дугал сделал шаг назад, слегка задев ее грудь пальцами, и тяжелое ожерелье соскользнуло с шеи девушки в его раскрытые ладони. Он сунул его в карман.
— Полагаю, оно мое.
София разом пришла в себя.
— Совсем забыла, что на мне ваше ожерелье.
— Не стоит извиняться. — Он приподнял бровь и, подойдя к двери, распахнул ее. — Вас проводить?
— Нет, благодарю. Я знаю дорогу.
Дугал пошел за Софией. Каблуки его туфель отбивали дробь по ступенькам за ее спиной.
— Мне всего лишь хотелось продлить удовольствие быть в вашем обществе.
На верхней площадке лестницы София остановилась и натянуто улыбнулась:
— Думаю, на сегодня удовольствий с меня хватит.
— Отлично. Полагаю, не стоит и заикаться насчет экскурсии по дому завтра утром?
— Мне кажется, сначала лучше осмотреть земли. Осмотр дома оставим до обеда. Утром не так жарко — приятнее будет прокатиться верхом.
— Тогда до завтра. — Дугал одарил ее долгим взглядом, от которого у Софии замерло сердце. — Спокойной ночи, София!
Минуту спустя София стояла в коридоре одна, глядя, как закрывается за Дугалом дверь.
Только покажется, что мужчина у вас в кармане, глядь — а он уже выскочил, не успели вы и глазом моргнуть. И вы стоите и удивляетесь, как же это случилось.
Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам
— Что сделал Маклейн?
Рыжий пытался сесть в постели. Стояло раннее утро. София присела возле отцовской постели с бутылочкой лауданума в руках. Она вытащила пробку.
— Да, ты не ослышался. Он съел суп. Только что губами не причмокивал от удовольствия. Для этого он слишком хорошо воспитан.
— Но это… это… — Рыжий сплюнул на пол. Его ночной колпак съехал набок, и он резко нахлобучил его на голову. — А казался таким неженкой!
София наполнила лекарством чайную ложечку.
— Я тоже поразилась.
Рыжий неотрывно смотрел на ложечку с лауданумом. При каждом движении он морщился, но чувствовал себя совсем неплохо.
— Не нужен мне больше лауданум. От этой гадости я ничего не соображаю — мысли разбегаются.
— Прошлым вечером ты принял две ложечки, поэтому и путаница в голове. Врач сказал — сегодня только одну.
— Не надо ни одной. — Рыжий сурово посмотрел на дочь. — Расскажи-ка лучше про Маклейна. Не могу поверить… Да не врешь ли ты, девочка? Быть не может, чтобы он съел суп.
— Съел, и притворялся, что ему очень нравится.
— Притворялся?
— Ну кому бы понравилась эта отрава? Мэри чуть не умерла от ужаса.
— Пусть Мэри ужасается, сколько ей угодно. Но мы не можем допустить, чтобы Маклейн…
София быстро сунула лекарство в его широко разинутый рот. Рыжий закашлялся, его лицо скривилось. Он дико вращал глазами.
— Только не выплевывай!
Рыжий глянул на дочь и совершил героический поступок: проглотил лекарство.
— Пропади все пропадом! Ну, теперь ты довольна?
Он схватил салфетку и начал тереть ею язык. Сунув ложечку в ящик стола, София закрыла пробкой пузырек с лауданумом.
— Маклейн клялся, что в восторге от нашего угощения. От каждого блюда, даже от репы. А она была такая жесткая — я чуть нож об нее не сломала.
— Странно все это, вот что. А что было после обеда? Играли в карты?
София протирала столик возле кровати.
— Да. Мы играли на мамино ожерелье.
Рыжий обрадовался:
— Я знал, парень окажется у тебя в руках, София! Скоро он будет ходить за тобой, что твой телок. Ты ведь позволила ему выиграть, правда?
