— Лорд Маклейн, вас, кажется, больше интересует история моей жизни, чем дом.
— Вы тоже задаете вопросы.
Действительно. Как говорил Рыжий, умный игрок постарается выведать слабости соперника.
— Ив самом деле. Спрашивайте, что вам угодно. У меня нет секретов.
— У всех есть секреты. — Он ответил ей сдержанной улыбкой и направился к камину, где были расставлены убогие стулья. — Мисс Макфарлин, вы до сих пор не объяснили, почему у вас нет акцента. — Он встал лицом к ней. — У вас выговор не хуже, чем у лондонских мисс. Тем не менее, вы живете здесь, в самом сердце Шотландии.
— Мама была англичанкой, неплохо образованной. Она позаботилась и о моем образовании.
— Матери всегда пекутся о таких вещах, не так ли?
Он сделал глоток и поморщился. София тоже пригубила херес.
— Ужасно, я знаю. Но в погребе ничего не осталось. Только пара бутылок дешевого портвейна.
Маклейн поставил стакан на ближайший столик, который медленно накренился, угрожая вот-вот перевернуться, но все-таки сохранил равновесие. Зато поехал вниз стакан. Он медленно двигался по столешнице и застыл на самом краю.
Странно, но Маклейну стало смешно.
— Я боялся, что придется попросить у вас еще один стакан.
У Софии перехватило дыхание. Теплый огонек в его зеленых глазах завораживал. У него очень красиво очерченный рот, и улыбка выходила ужасно притягательная — так и хотелось броситься к нему. Она вдруг поймала себя на том, что действительно тянется к нему — даже наклонилась вперед! Девушка поспешно отпрянула, взметнув вихрем юбки. Подошла к крошечному шератоновскому стульчику, изрядно обшарпанному, что стоял возле камина.
— Прошу вас, присядьте. Осмелюсь предположить, вы устали с дороги.
— Немного. — Он подошел к стулу с выцветшей красной обивкой, на который указала София, и сел. Послышался громкий треск. Сломалась деревянная ножка — как и задумали они с Энгусом, когда ее подпиливали.
Обычный человек шлепнулся бы на пол, но Маклейн успел рвануть вперед и удержаться на ногах. Потом внимательно осмотрел рухнувший стул. София тоже вскочила:
— Вот ужас!
Она с негодованием уставилась на стул. Наилучшее средство поставить мужчину на место — это слегка посмеяться над ним. Жаль, что Маклейн не упал, а она-то надеялась…
Маклейн наклонился и взял в руки сломанную ножку. Лицо его было непроницаемо.
— Действительно ужасно.
Улыбка застыла на ее губах. Неужели он что-то подозревает? Обнаружил подпил?
Поджав губы, Маклейн взвешивал в руке ножку стула. София деликатно сказала:
— Я позову дворецкого, чтобы он убрал все это.
Он пристально взглянул Софии в глаза. Не выпуская ножки стула из рук, двинулся прямо на нее. Девушка облизнула пересохшие вдруг губы. Она ведь совсем не знает этого человека. Что он собирается делать?
Она вцепилась в подлокотники стула. Может, побежать за подмогой? Нет, разумеется, не стоит. О Маклейне ей рассказывали разное, но насильником его никто не называл. Конечно, все, что она о нем знает, просто слухи, но…
Он остановился прямо перед ней, по-прежнему не сводя взгляда с ее лица. На его губах блуждала едва заметная улыбка. Непохоже было, чтобы он разозлился. Скорее, догадался. Понял в точности, что она сделала и зачем.
Ей снова стало страшно. Не может быть. Откуда бы ему знать, что…
Маклейн склонился над ней. Сердце Софии подскочило, а кожу словно обожгло, когда он задел рукой ее плечо… и бросил злополучную ножку в холодный камин.
София закрыла глаза, вдыхая аромат его одеколона. Тонкий мужской запах, от которого по спине пошли мурашки. Ей потребовалось немало времени, чтобы овладеть собой и осмелиться взглянуть на гостя.
Маклейн мрачно улыбнулся:
— Не пропадать же хорошей древесине!
София грустно взглянула на сломанный стул. Ее с Энгусом труд как раз пропал даром.
Она с беззаботным видом пожала плечами:
— Мне жаль, что ваш стул сломался. Но мебель в таком же плачевном состоянии, что и крыша.
Он снова взял свой стакан с хересом.
— Полагаю, крыша протекает.
— Только во время дождя.
Его глаза смеялись, когда он посмотрел на нее поверх стакана.
— Удивительно, что вы живете в таком месте.
— Я здесь из-за папы. Как только он вернется, а вы заберете дом себе, я уеду.
