У следующей уличной лампы он обнаружил вход в метро и пошел вниз, осторожно держась за поручни.
Поручни казались ему гениальным изобретением. Это такое удобство для людей. И лампы тоже. И само метро. Было светло, дождь не шел. Он даже обрадовался грохоту приближающегося вагона, который отвезет его домой.
От ночи оставалось немного времени, но ему хватит.
Холм поднимался высоко над ней. Он был крутым и злым.
Невидимое солнце наводило блеск на голые камни, его горячие лучи стирали малейшее воспоминание о тени. И этот сухой скрип под ногами на каждом шагу. И камни - мертвая, раздробленная плоть земли.
Шаг за шагом, капля по капле она собралась с силами, чтобы поднять глаза наверх - от желтоватого обрыва до вершины, где рождаются ветра. Ветра не нужны ни камню, ни немому солнцу. Что же тогда там?
Она все поднималась к вершине.
Дьявольский, заколдованный холм. Чьи грехи он выплачивает?
Кто определяет цену шагам? Сто шагов мученья, один - радости.
Достаточно ли этого для восхождения? Твои шаги отданы холму, но и сам он - их пленник. Хотя бы дотуда, докуда доходит взгляд.
Из расщелины скалы сыпались мелкие камешки и их острые углы царапали безмолвную неподвижность воздуха.
Лицо Ани постепенно ожило. Николай Фауст снял с нее шлем и прижался к ней. Он хотел, чтобы его теплота и прикосновение были первым, что она ощутит, как только вернется в полумрак комнаты.
- Это не мой холм, правда, Николай?
- Нет, - ответил он. - Он мой.
- Жалко. Ты выдумал холм, по которому приходится идти.
- Я его не выдумал. Он такой, какой есть.
Она устроилась поудобнее в его объятиях.
- А где находится этот холм?
-На Земле.
- А что за ним?
- Не знаю. Надо пойти посмотреть.
- Ты хитрец. Да вдобавок эта твоя досадная любовь к словам... Ты и в запись протащил слова. А может быть, мне так показалось. Знаешь, о чем я думала, пока карабкалась наверх? Твои шаги отданы холму, но и сам он - их пленник.
-Да, дотуда, докуда доходит взгляд.
