Министр скрестил на груди руки.
— Разумеется, доктор. Делайте все, что находите нужным. Я целиком и полностью в вашем распоряжении. Не далее как вчера я поделился с министром здравоохранения своими соображениями по поводу того, что, на мой взгляд, нет смысла посещать врачей, если затем не следовать их рекомендациям, напрочь отринув собственное мнение о своем здоровье. Он же ответил, что мнение пациента о враче и то — куда важнее. — Бичем улыбнулся. — Пошутил, конечно. У него вообще замечательное чувство юмора.
— Да, конечно. Итак, сэр, что вас беспокоит?
Беспокоили министра боли в позвоночнике. Указав на кушетку, на которой ещё несколько минут валялся сам, я предложил ему раздеться.
— Совсем раздеться, доктор?
— Да, будьте любезны. Я хочу вас как следует осмотреть.
— Ваше слово для меня закон, доктор.
Он принялся аккуратно расстегивать пуговицы жилета, а я едва успел задернуть перед ним портьеру, как в дверь снова позвонили.
— Прошу прощения, — извинился я перед министром. — Я только узнаю — и вернусь. Мигом.
— Конечно, доктор.
На крыльце стояла высокая, темноволосая и весьма привлекательная женщина в норковой пелерине. Увидев меня, она схватилась за горло и воскликнула:
— О Господи! Я погибаю! Боже, что мне делать!
Не найдя, что сказать, я тупо пробормотал:
— Послушайте, успокойтесь, пожалуйста…
Но дама не слышала меня. Оттерев меня плечом, она протиснулась внутрь и устремилась в комнату для ожидания, и навзрыд разрыдалась.
Я быстро закрыл дверь в смотровой кабинет, где раздевался министр по вопросам строительства.
— Если это в моих силах, мадам, я вам, безусловно, помогу, — сказал я. — Вы только постарайтесь хоть на минутку взять себя в руки…
— Пиф-Паф! — громко выкрикнула она. — Милый мой Пиф-Паф! Где он?
— Доктор Эразм Фот… Поттер-Фиппс взял сегодня выходной, — строго объяснил я. — Он уехал играть в гольф.
— Он там с женщиной! — всхлипнула она. — Джанет сказала мне, что он взял с собой эту стерву Хелен.
— Ну что вы, речь шла всего лишь о гольфе, — смущенно пробормотал я, вдруг осознав, что веду себя не как подобает врачу-профессионалу. За два месяца работы на Парк-Лейн я приобрел куда больший опыт общения с трудными пациентами, чем за пять лет, проведенных в Св. Суизине, где посетители относились к врачам с таким же благоговейным трепетом, как к полиции. И тем не менее влюбленные в Пиф-Пафа женщины оставались для меня непреодолимой проблемой.
— Что же мне делать? — застонала незнакомка, зарывшись лицом в кушетку. — Что мне делать? Я хочу умереть! Мне ничего другого не остается! Да, только умереть…
Пока я придумывал, как быть дальше, она вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, словно видела впервые.
— Кто вы такой?
— Я ассистент доктора Поттер-Фиппса, — вежливо ответил я. — Я могу вам помочь?
— Никто не в силах мне помочь! — Ее красивое лицо побледнело, а размывшаяся краска стекала по щекам грязными ручейками. Вдруг она заломила руки и, запрокинув голову назад, истошно завизжала.
Что ж, по крайней мере, с легкими у незнакомки все было в порядке. Как, впрочем, и с трахеей и голосовыми связками. И тем не менее я посчитал своим долгом вмешаться.
— Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста! — проорал я. — Бога ради, перестаньте кричать!
Но дамочка завизжала пуще прежнего. Вопя благим матом, она для пущей убедительности молотила себя кулачками по лбу и барабанила каблуками по паркету.
К этой минуте меня уже меньше беспокоило состояние её здоровья жизненная энергия била из красотки ключом, — чем моя собственная репутация. Годы, проведенные в Св. Суизине, выработали в каждом из нас железное правило: никогда не оставаться с пациенткой-женщиной наедине, без присутствия медсестры. В любую минуту двери приемной могли пасть под натиском полицейских, журналистов или даже просто случайных прохожих, которым не давали спокойно спать лавры сэра Галахада.
— Проклятье! — вскричал я. — Да замолчите же вы!
Однако поклонница Пиф-Пафа завопила ещё громче. На сей счет инструкции Св. Суизина ничего путного не предусматривали, однако, по счастью, я припомнил из художественной литературы, что спасительный рецепт состоит из звонкой пощечины. Собравшись с духом, я нагнулся к исходившей криком дамочке и со всего размаха отвесил ей увесистую оплеуху. Однако мое снадобье возымело обратное действие: вместо того, чтобы успокоиться, эта особа ответила таким апперкотом слева, что я отлетел к стене. В следующий миг разъяренная не на шутку дамочка тигрицей соскочила с кушетки и принялась швырять в меня всем, что попадало под руку.
