— Так вы… — Мари ошеломленно на меня уставилась. — Но… но как…
— Об этом позже, — резко оборвал я. — Сначала придется ответить на несколько вопросов. Вам не кажется, эту халупу несколько претенциозно называть миссией? Что случилось? Почему вас не обеспечили помещением? Где персонал?
Русская француженка тяжело вздохнула и потушила сигарету прямо об ножку стола.
— Я должна была сама обустроить миссию и набрать персонал. Для этого мне выделили средства. Оборудование и медикаменты должны скоро доставить, я их заказала в Гонконге. А миссия… — она еще раз вздохнула. — Местные…
— Взяли деньги и нихрена не делают?
— Угу… ничего добиться не могу от них. К тому же, я почти ничего не понимаю по-китайски
— Кто?
— На острове заправляет Сунь Хуй, у него лавка в деревне. К нему у меня было письмо от администрации. Противный толстяк с косой. Он обещал все устроить. Представляете, я недавно узнала, что онеще заставляет местных жителей платить ему за прием. У меня прямо руки опускаются…
— Сейчас… — я встал и вышел из хижины и громко сказал ожидающим. — Пока не приведете сюда торговца из деревни, прием закрыт. Пошли…
Люди гневно заорали, но я демонстративно обернулся и ушел обратно, захлопнув за собой дверь.
— Теперь ждать. Как насчет капельки местной бурды? — я достал из сумки бутылку. — Мерзкая штука, но приводит в себя качественно.
Мари поставила на стол две мензурки и жалобно попросила:
— Может расскажете, мистер Вайт? Я сгораю от любопытства.
— Позже. Пейте и приходите в себя.
Девушка быстро выпила, поморщилась и вдруг призналась:
— Простите, мистер Вайт. Я вела себя очень дурно. Но я ненавижу людей. Сплошные лицемерные сволочи.
— Мизантропия?
Русская француженка кивнула.
— Это нормально. В этом мы похожи с вами.
— Я специально напросилась в Азию, в глушь, чтобы быть подальше от людей.
Я невольно усмехнулся.
— А китайцы не люди?
Мари пожала плечами и смолчала.
— Хорошо. Вы меня ничем не шокировали. Думаю, скоро заявится этот, Сунь Хуй в Чай или как там его…
Девушка прыснула.
— Для того, чтобы встретить его как положено, вам придется привести себя в порядок, с нажимом продолжил я.
Мари фыркнула.
— Красивей я от этого не стану. Знаете, как меня называли в школе? Дохлым страусом.
— Дело не в красоте, а в спокойствии и уверенности. Растрепа в глазах китайцев — сразу слабак. Хотя вы очень красивы, на самом деле. Через пару-тройку десятков лет ваш типаж станет стандартом красоты на земле.
— А вы откуда знаете? — Мари вытаращила на меня глаза.
— Уж поверьте, знаю, — я спокойно улыбнулся. — Вперед. Расчешитесь, подведите глаза и губы. И побольше уверенности. Главное, ничему не удивляйтесь. И халат смените.
Ждать долго не пришлось. Очень скоро снаружи послышался возмущенный шум.
Я улыбнулся сам себе и вышел.
— Кто ты такая?!! — на меня сразу налетел пузатый и щекастый толстячок в очень похожем на пижаму атласном костюме и косичкой, смахивающей на крысиный хвостик. — Моя Сунь Хуй бумага губернатора писал, а твоя кто?.. — он затряс передо мной смятой бумажкой. — Уходить, моя люди кости тебе ломать, если нет. Доктора работать! Если не работать, я полиция писать, твоя тюрьма сажать!
Позади него стояли несколько дюжих оборванных молодцов с палками, прибывших, видимо, в качестве силовой поддержки.
Остальная публика держалась еще дальше, обступив место действия полукругом.
Позади послышались шаги, из хибары вышла Мари. Спокойная, но бледная, что, как по мне, делало ее лицо еще красивей. Правда несколько жуткой, вампирской красотой.
Торговец сразу переключился на нее.
— Кто это такая? Зачем пришла? Моя сказал тебе, все делай, потом делай. Сначала надо больше платить и работать!
Я немного помедлил, а потом взял за шиворот торговца и изо всех сил саданул башкой об косяк двери. Раздался громкий стук, хибара даже покачнулась, а пузан шлепнулся на землю, смачно приложившись задницей.
Его силовая поддержка было сунулась ко мне, но тут же остановилась, смотря на "Тульский Токарев" в моей руке и переглядываясь между собой. Если они испугались, то не особо сильно, было хорошо заметно, что молодчики подбирают момент чтобы кинуться. Я приготовился стрелять на поражение, но тут из хибары вышел Муся.
