Правда, почти современные трусы все же несколько доставляли, от них я в бытность Доком Вайтом успел отвыкнуть.
"Тульский Токарев" сунул сзади за ремень брюк, остальное оружие и шмотье сложил в небольшую спортивную сумку, того же покойного Сэмюеля.
Пока я одевался, Муся с аппетитом завтракал курицей.
— Где взял? — я потрепал его по холке. — Небось в деревне стащил?
Кошак поднял морду в перьях и равнодушно зевнул. В его глазах читалось: нахрена спрашиваешь, если сам знаешь.
— Действительно, — я забросил сумку на плечо. — Идем, скажем спасибо этому дому и пойдем к другому.
Жители деревеньки при виде нас опять начали кланяться, но гораздо более почтительней, чем раньше. Думаю, благодаря Мусию, шествующему с предельно презрительным видом ко всему окружающему. Уверен, если бы они были христианами, обязательно осеняли бы себя крестными знамениями.
Найдя старосту, я сухо бросил:
— Я ухожу. Прикажи отвезти меня на тот остров, где миссия Красного Креста. И позаботься о том, чтобы не болтали.
— Конечно, господин Ва-ит, как прикажете!!! — Гуй явно обрадовался. — Я сам вас отвезу. Идемте, идемте…
Я поймал взглядом Жонга и жестом подозвал к себе.
— Катер — пусть стоит где стоял. Оружие спрячьте понадежней. Оно нам еще понадобится. Очень скоро понадобится. Будьте готовы к делу, но сами не рыпайтесь. Будешь ко мне два раза в неделю приезжать в миссию Красного Креста и докладывать. Понял?
Парень быстро закивал.
— У тебя впереди большое будущее, — я хлопнул его по плечу. — Главное, научись держать язык за зубами. Будешь болтать…
— Я помню про жопу! — Жонг вытянулся во фрунт. — Я все помню, господин Ва-ит, не беспокойтесь.
Я ему кивнул и пошел к берегу.
Как мне показалось, жители облегченно вздохнули.
Дальше, потрепанная корыто, вполне бодро меня доставило на соседний островок, почти ничем не отличающийся от того, на котором меня приютили.
Староста показал дорогу и очень скоро я увидел сложенную из разного мусора средних размеров халупу.
О том, что это миссия Красного Креста, подсказывала фанерка с криво намалеванным этим самым крестом и десятки сирых и убогих, расположившихся вокруг прямо на земле.
Я хмыкнул и сухо бросил старосте.
— Свободен. И постарайся сделать так, чтобы мы остались в хороших отношениях.
Гуй быстро поклонился и ломанулся назад к лодке.
— Н-да… — хмыкнул я и пошел к хижине. Страждущие лечения почтительно расползались в стороны.
Из халупы донесся раздраженный голос Мари Мерсье.
— Что ты на меня смотришь, обезьяна косоглазая? Не знаю я твоего языка… — устало втолковывала она кому-то на английском. — Если не будешь мазать рану этой мазью — сгниешь. А теперь пошел вон!!!
Мари сразу начала нравиться мне гораздо больше.
Из халупы стремглав вылетел чумазый щупленький мужичок, с перевязанной рукой.
Я жестом остановил было сунувшихся в больничку обывателей и вошел внутрь. Внутреннее содержимое миссии полностью копировало внешнее. Угол бы загорожен полинялой ширмой, надо понимать, образуя собой личное пространство Мари, а остальное помещение представляло собой приемный покой. Самодельная кушетка из бамбука, такой же столик и стулья, на земляном полу циновка. На столике несколько бикс с инструментами, склянки с лекарствами и спиртовка. Сиро и убого, как сами страждущие.
Русская француженка сидела и дымила сигареткой. Волосы были взлохмачены, несвежий халат помятым, а на ее лице просматривалась откровенная злость и усталость.
Услышав, как я вошел, она заорала, не поднимая голову.
— Я вас звала, мать вашу, косоглазые обезьяны? Ждать, сказала!
— Не любите азиатов? — я положил свою сумку в угол. — Есть повод?
Мари вскинулась и пристыженно буркнула:
— Простите. Я никого не люблю. Ни белых, ни черных, вообще никого. И еще, я очень устала…
— Одобряю здоровую мизантропию, — я подвинул к себе табурет и сел напротив девушки. — Но вы выбрали странную профессию тогда.
— Профессия как профессия, — огрызнулась девушка. — Зачем вы пришли? Поиздеваться?
— Помогать, — я улыбнулся. — Когда-то очень давно, когда я приехал в Монтану и имел глупость сболтнуть, что я доктор, перед гостиницей выстроилось примерно такая же орда страждущих. Так что мне не привыкать.
