Я согласился. Конечно, он говорил, в общем-то, очевидные вещи, о которых я просто никогда не задумывался.
— А тем более это ясно, когда ты видишь, как все обстоит за пределами Среднего мира. Если бы ты мог видеть подобным образом постоянно, ты воспринимал бы любой организм как определенным образом организованный энергетический процесс, отличающийся от остальной среды собственными структурными и частотными характеристиками — более, образно говоря, энергонасыщенными, чем среда вокруг него.
— Хорошо, я готов принять, что это все возможно и реально произошло с Виталием, — через силу произнес я. — Но неужели он, зная для себя такую возможность, всерьез решил распрощаться с миром? Ведь, по сути, это самоубийство! Неужели он, так любивший жизнь, решил свести с ней счеты? Неужели он считал, что больше ему жить незачем?
— Я понимаю твою реакцию, это понять и принять трудно, — спокойно сказал Етэнгэй, — но здесь ты ошибаешься. К тому же ты знаешь о нем не все. Это ни в коей мере нельзя считать сведением счетов с жизнью. Он просто реализовал свой выбор. Он сделал это как раз потому, что любил жизнь, любил все ее тайны и относился к ней, как к большому путешествию. Он относился к жизни так, как она того заслуживает. И ушел потому, что не мыслил свое существование без свободы и познания неизвестности. А с другой стороны, у него был дар, который сделал такое путешествие возможным.
Я не нашел что сказать. Только понуро сидел, испытывая чувство подавленности.
Етэнгэй ободряюще похлопал меня по плечу.
— Не переживай! Самое лучшее, что ты можешь сделать теперь для Виталия, — это выполнить его просьбу. Он сам так выбрал, как выбирали другие до него. Все они знали, что назад дороги нет. Этот выбор сделан сознательно. Мой наставник ушел из мира таким же образом. И мне тоже было первое время больно от этой потери.
Я вспомнил записку Виталия, которую нашел на Лысой горе. Так вот что он имел в виду, когда написал: «Меня искать не нужно»! И через что мне нужно было пройти, чтобы осознать это!
— И что же там… ждет их? — спросил я севшим голосом.
— Если бы я знал! — добродушно ответил старик. — Этого не знает никто, но все когда-нибудь узнают. Во всяком случае, там ничуть не хуже, чем здесь. Особенно если ты выполнил собственное предназначение.
Я слушал его, и мне казалось, что сон продолжается.
— Я должен сказать тебе еще кое-что, чтобы расставить в разговоре о Радуге Миров все точки над «и», — сказал Етэнгэй. — Сложение Радуги Миров имеет значение не только для того, кто это делает. Это имеет значение для всей Земли, для всего, что на ней живет и дышит. Когда часть энергии превращается в Белый Свет, то тем самым как бы приоткрывается канал между ним и этим миром. И тогда он попадает на Землю, проникая повсюду. Это делает все живущее на Земле ближе к нему, ускоряет всеобщий приход Белого Света, а то, что он когда-нибудь придет, можно не сомневаться.
Старик умолк, посидел еще немного и встал, показывая, что разговор закончен. Я тоже встал. В голове мутилось. Его рассказ произвел на мои мозги сокрушительное впечатление.
— Я думаю, с тебя на сегодня хватит, — сказал Етэнгэй. — Но прежде чем отправляться на поиски тетради, ты должен узнать некоторые сведения о шаманском пути вообще. И о пути Виталия в частности. И я думаю, тебе предстоит еще одно непростое испытание. Айын тебе поможет. Но это завтра. А сегодня тебе неплохо бы поразмяться.
Мне действительно необходимо было как-то отвлечься от всего услышанного. Я весьма охотно взялся за работу, которой старик мне предложил заняться. Сам он куда-то ушел и вернулся только к вечеру.
Весь оставшийся день я окучивал грядки и таскал из леса дрова к жилищу шамана. Под конец я настолько устал, что сил осталось только на то, чтобы перекусить, попить чаю и лечь спать.
