Кто бы мог подумать? — размышляла Марцелла. Гальба взвесил два варианта и в конечном итоге выбрал благородное происхождение и серьезность, предпочтя их обаянию и популярности. Император Луций Кальпурний Пизон Лициниан.
Званый вечер продолжился и с наступлением ночи. Лоллия прибыла с большим опозданием. Выглядела она довольно неряшливо — наспех одетая, нацепив на себя слишком много изумрудов. Первое, что она сделала, это рассыпалась в извинениях перед Корнелией.
— Я тогда скверно себя вела, — донесся до слуха Марцеллы ее виноватый шепот, когда Корнелия непринужденно заключила легкомысленную кузину в объятия. Пришла и Диана и прямо с порога затараторила о своей новой упряжке для «красных». Это было настолько утомительно, что Марцелла мысленно пожелала кузине сломать ногу, лишь бы та немного угомонилась. Диана сообщила, что ей сделали предложение заключить брак еще два сенатора. Почему бы нет? Она уже давно не та юная красивая зануда, какой была раньше. Теперь она просто зануда красивая, к тому же состоящая в родстве с будущим императором.
Как и я. Странная мысль. И все-таки, Марцелла не взялась бы сказать, изменится теперь ее жизнь или нет. История всегда движется вперед — независимо от того, кто именно носит императорский пурпур, историки всегда бесстрастно наблюдают за ее ходом.
Впрочем, при желании, ей ничто не мешает воспользоваться влиянием Корнелии и добиться для Луция поста в Риме. Тогда бы она наконец обзавелась собственным домом и освободилась из-под мелочной опеки Туллии.
— Позволь мне принести тебе мои поздравления, сенатор, — произнес Отон, пожимая Пизону руку. У него, наверно, болят щеки от нескончаемых улыбок, подумала Марцелла. — Тебе посчастливилось удостоиться благосклонности императора.
— Посчастливилось? — голос Пизона прозвучал надменно, словно он уже стал венценосной особой. Интересно, мелькнула в голове Марцеллы мысль, вспоминает ли он сейчас тот день на скачках, когда Отон без всяких усилий затмил его. — Фортуна оказывает предпочтение достойным, сенатор, а не удачливым глупцам.
По толпе пробежал смешок. Сотня гостей с готовностью показала, что считает наследника императора остроумным человеком. На какое-то мгновение улыбка Отона застыла на его лице, словно маска. Но в следующую секунду он откинул голову назад и сердечно рассмеялся.
— Хорошая шутка, сенатор. Надеюсь, она доставила тебе удовольствие. В будущем у тебя будет слишком мало времени для того, чтобы тратить его на нас, несчастных глупцов.
Впрочем, Пизон уже двинулся к другому доброжелателю. Отон остался один. Марцелла, повинуясь импульсивному желанию, быстро отошла от черноглазого сына губернатора Иудеи и шагнула к нему.
— Сенатор!
Увидев ее, Отон широко улыбнулся.
— Корнелия Секунда! Хотя я предпочел бы называть тебя Марцеллой, как и ты сама. Твоя сестра завладела именем вашего рода, а такая женщина, как ты, заслуживаешь собственного имени!
Отон продолжал говорить, легко и непринужденно, но Марцелла, повернув голову, заметила, что значительная часть гостей отхлынула к Пизону, оставив Отона практически одного.
— Я вижу, народ не стал терять понапрасну времени и ринулся восхвалять восходящую звезду, забыв про заходящую.
— Ты думаешь, что мое солнце зашло? — с той же улыбкой поинтересовался Отон.
— А разве нет? — вопросом на вопрос ответила Марцелла. — Ты проиграл. И найдется немало тех, в том числе, присутствующих здесь и самого Пизона, кто с радостью станет наблюдать за твоим падением.
— Я надеюсь услышать от тебя похвалу в свой адрес. За то, с каким спокойствием я принимаю удары судьбы. Ведь если я сам это говорю, значит, дела у меня все равно обстоят великолепно.
— Что же тебе еще остается? — дерзко произнесла Марцелла. — Биться головой о стену и причитать? Завтра тайком подкупить жреца, чтобы тот напророчил Пизону дурные предзнаменования, и тогда суеверная солдатня снова соберется вокруг тебя?
Лицо Отона вытянулось от изумления.
— Моя дорогая Марцелла, я и представить себе не мог…
— Оставим ненужную благопристойность. Просто признай, что тебе хочется свернуть Пизону шею, и ты почувствуешь себя гораздо лучше.
