Выдержав паузу, Ратна спросила:
– Где он?
– На рынке.
– И что он там делает?
– У нас лавка. Мой отец торгует коврами.
– Так вы вайшья?
– Да.
Умом Ратна понимала, что должна радоваться тому, что ее взял в жены мужчина из касты выше, чем та, к которой принадлежала она сама, но ее сердце упрямо застыло.
Юноша не поинтересовался ее происхождением; может, он слышал, из какой она семьи, а может, это не имело для него значения.
– Как тебя зовут?
– Нилам. А тебя Ратна?
Девушка кивнула.
– Наши имена похожи[5].
– Правда.
– А нам можно разговаривать?
Нилам оглянулся.
– Не знаю. Здесь никого нет, так что нас никто не услышит.
– А почему ты не в лавке?
– Отец не разбудил меня. Такое случилось впервые. Сам не знаю, что произошло. Неужели он забыл? – пожав плечами, сказал юноша и добавил: – Сейчас я пойду на рынок. Если хочешь, возьму тебя с собой.
Ратна колебалась. Ей очень хотелось посмотреть город, но она не знала, можно ли ей выходить из дома.
– А кто ходит за покупками? Диша? – спросила девушка и обрадовалась ответу Нилама, который сказал:
– Да, она. Только Диша очень стара. Отец говорил, что теперь это станет твоей обязанностью.
– Тогда пойдем!
Ратна отыскала плетеную корзинку, накинула на голову конец сари, и они с Ниламом вышли из дома.
– А как называется это место? – запоздало поинтересовалась девушка.
Нилам удивленно посмотрел на нее.
– Хардвар.
Как и родной город Ратны, он располагался в долине Ганга, и река здесь была не прозрачной, степенной и медленной, а быстрой, грязно-серой, несущей по волнам обломки деревьев. К воде вели каменные пристани, на которых толпились паломники, среди зелени деревьев выделялись крыши храмов небесно-голубого или золотистого цвета. Горизонт окаймляли заснеженные горы, каких Ратна никогда прежде не видела.
В Хардваре тоже были огромные острова ветхих домов, кишащие крысами узкие улочки с тошнотворными запахами, запахами несчастья и нищеты. Существовали и оазисы роскоши, где гуляли облаченные в яркие ткани женщины с золотыми ожерельями, кольцами, подвесками и серьгами, красными и белыми цветами в красиво причесанных волосах, а мужчины ездили верхом на покрытых парчовыми чепраками конях.
Безжалостное солнце обрушивало на голову потоки огненных лучей. От земли поднималось золотистое марево, отчего окружающая действительность напоминала картинку из сна.
Как и положено, Ратна шла чуть позади Нилама, подставив лицо горячему ветру, щурясь от яркого света, и жизнь уже не казалась ей такой безнадежно тяжелой.
– Где твой брат? – спросила она. – Кажется, вчера я его не видела.
Юноша нахмурился.
– Амит не захотел торговать коврами. Он разругался с отцом и поступил на службу к англичанам. Сейчас он находится в гарнизоне сипаев[6], носит саблю, красный пояс и белый тюрбан.
Ратна никогда не слышала, чтобы старший сын жил отдельно от отца и занимался чем-то иным, чем то, что передавалось из поколения в поколение, но ничего не сказала.
Базар представлял собой нескончаемую, полную народа улицу. Ратна любовалась керамической, медной и глазурованной посудой, охапками цветочных гирлянд, волнами ярких тканей, разноцветными горками специй и трав, пирамидами фруктов.
Заклинатель змей дудел в свою дудку, и кобра в открытой плетенке покачивалась, словно стебель на ветру. Мастерица мехенди[7] рисовала на руках желающих диковинные цветы, витиеватых бабочек или священные раковины. Глядя на этих людей, Ратна подумала о том, что готова обучиться любому ремеслу, дабы иметь возможность существовать самостоятельно.
Когда они вошли в лавку Горпала, от обилия разноцветных ковров со сложными и простыми узорами у девушки зарябило в глазах. Ратне почудилось, будто она оказалась в некоем пышном, радужном, но неживом и душном саду.
Обернувшись, господин Горпал с изумлением уставился на жену и сына. Нилам поклонился отцу.
– Я привел ее, чтобы вы дали ей денег. Ратна хочет сделать покупки.
Лицо господина Горпала перекосилось от злобы.
– Ты не должен разговаривать с ней и тем более гулять по базару! Сейчас ты проводишь ее обратно, но больше никогда не бери ее с собой! – Он швырнул Ниламу кошелек. – Пусть купит все, что надо, но отныне – ни шагу без моего позволения!
