Глава III: Разговор с отцом
Пока Гермиона молча шла за миссис Малфой по сумрачным, но изысканным коридорам и хитросплетениям комнат, ей снова стало страшно. Тогда, дома, ужас пропал после того, как Нарцисса объявила ей истину. С тех самых пор девушка будто находилась в полусне, под гипнозом — хотя была уверена, что магия здесь ни при чем. Но сейчас Гермионе стало страшно. И холодно — в поместье Малфоев было очень холодно, зябко — как в подземельях Снейпа.
Она поежилась.
Шедшая впереди миссис Малфой остановилась перед дубовой дверью и повернулась. В полутемном коридоре эта женщина выглядела ожившей мраморной статуей, холодной и бесчувственной. Нарцисса положила руку с длинными заостренными ноготками на ручку двери и посмотрела глубоко в глаза своей спутницы.
— Разве он не попал в Азкабан тогда, в Министерстве? — тихо спросила Гермиона. — Или его не было там?
— Был. Но в Азкабан не попал. Иди, Кадмина, сегодня тебя ждет не один сюрприз.
Гермиона сделала шаг к двери и вдруг почувствовала холодную ладонь миссис Малфой на своем плече.
— Удачи, девочка, — сказала та совсем другим голосом: как будто на этот короткий миг слетела серебристая пленка неприступного холода. — Удачи.
Тело Гермионы пробрала дрожь, и губы вдруг высохли. Пытаясь успокоить дыхание, она кивнула и толкнула дверь.
В комнате оказалось также сумрачно — большие, тяжелые шторы задернуты, полумрак тускло освещен только пылающим камином да тремя одинокими свечами в золотом канделябре.
Возле самого огня, спиной к вошедшей, возвышается фигура в черной мантии со спущенным капюшоном, неподвижно взирающая на багряное пламя. Гермиона прислонилась к двери и стала вглядываться в очертания стоявшего перед ней человека.
Мистер Лестрейндж выглядел как‑то странно. Юная гриффиндорка пыталась вспомнить его по изображению в «Ежедневном пророке», и что‑то, казалось, было не так. Зачем, зачем её привели сюда?
— Здравствуйте, — неожиданно решившись, сказала девушка, делая несколько шагов к стоящему у камина. — Вы хотели видеть меня, мистер Лестрейндж? Что ж, я здесь.
Плечи незнакомого человека дрогнули, как будто он усмехнулся.
— Родольфус в Азкабане, дорогая моя, — произнес высокий холодный голос. — Забавно, никогда не замечал сходства между нами.
Человек повернулся к ней, освещённый бликами огня, а Гермиона попятилась назад, не чувствуя под собой ног, не замечая ничего кругом. В ушах гудело, и комната вдруг стала расплывчатой… Она уперлась в холодную дубовую дверь, не отрывая взгляда от узких красных глаз, смотрящих прямо на неё.
Змееподобное, будто обожженное лицо со щелками ноздрей походило на маску. Синевато–бледное, оно в неясном освещении комнаты казалось каменным, нечеловеческим. Кроваво–красные вертикальные зрачки глаз едва заметно мерцали; они въедались в сознание, проникали прямо под кожу, когтями сжимая сердце и разум. Высокий и худой, в своей черной мантии Лорд Волдеморт походил на исчадие мрака, хладнокровное и безжалостное существо, некоего демона, вырвавшегося на землю прямо из ада. У Гермионы перехватило дыхание. Сегодня впервые она увидела Темного Лорда — живым, так близко, прямо перед собой. Будто невообразимая тяжесть придавила сверху, и не было сил освободиться от неё, спастись, спрятаться…
— Ты побледнела, Кадмина.
Гермионе хотелось что‑то сказать, но она не могла.
— Ну, что же ты дрожишь? — он сделал несколько шагов вперед. — Я вижу, ты не совсем верно поняла Нарциссу, моя дорогая.
— Так… так это вы хотели меня видеть? — выдавила Гермиона, чувствуя, как мантия прилипает к покрывшейся потом спине. — Миссис Малфой сказала, что м–мой настоящий отец…
— Ждет тебя в этой комнате.
Небо и земля поменялись местами. Губы Волдеморта дрогнули и растянулись в улыбке — странной, непонятной, совсем неестественной для этого человека. Казавшееся вырезанным из камня лицо преобразилось, ожило и в нем проступило диковинное, неизъяснимое очарование. Гермионе показалось, что она попала в параллельную реальность.
