Реба потерла жилку на лбу.
– Это мой жених, – сдалась она.
– Да ты что! – Джейн выпрямилась в кресле. – А где кольцо?
Реба вытащила из-под рубашки цепочку. На цепочке болталось кольцо с бриллиантом.
– Брюлик, – сказала Джейн. – А почему не на пальце?
– Печатать неудобно. По-моему, оно мне мало. – Можно же растянуть.
Реба вынула диктофон и понажимала на кнопки. – А когда свадьба? – не отступала Джейн.
– Мы пока не назначили. Ужасно заняты оба. – А помолвка когда была?
– Э-э… – Реба мысленно полистала календарь. – В августе.
Джейн кивнула:
– Подготовьтесь заранее, чтобы все прошло как надо. Могу показать меню свадебных тортов. Будет тебе пища для ума.
Реба пожалела, что проболталась. Она прибегла к излюбленной, проверенной журналистской тактике: вернуть вопрос тому, кто его задал.
– А ты замужем?
Джейн сняла с плеча тряпицу и помахала ею, как гимнастка лентой.
– Ха. Я уже старушка. Моя весна давно отцвела. – Она облокотилась на стол. – Не говоря уж о том, что для мамы главное в мужике – погоны. Ну, она так прямо не высказывается, но я четко поняла: если замуж, то только за военного. Как мой отец. Армия США, люфтваффе и так далее. Но я по натуре не солдатка. Все эти ленты и мундиры – чокнуться можно. Пойми меня правильно: они делают нужное дело, служат родине, жертвуют собой, я их уважаю и ценю. Это классная профессия, и каждый раз, когда войска возвращаются в Форт-Блисс, я им привожу всю нашу выпечку, и, заметь, даром. Но я не хочу военных в постели и замуж за них не собираюсь.
Седая прядь упала ей на глаза, и она резко заложила ее за ухо.
– Я даже ни разу не приводила парней домой. Не видела смысла. – Джейн выпрямилась в кресле и склонила голову, глядя на Ребу в упор. – Но кое-кто у меня есть. Мы вместе много лет. Я была еще тощей веснушчатой девчонкой, когда мы познакомились. Никогда не предлагал пожениться. Пусть это прозвучит нехорошо, но, знаешь, очень трудно быть верным, когда не можешь навесить на человека табличку: «Мое». Ужасно трудно.
Джейн глянула на Ребину цепочку с кольцом.
Реба поерзала, пытаясь стряхнуть ее взгляд. Откашлялась.
– Кажется, мы с тобой из одной колоды. Я тоже не скачу галопом под венец.
– Славное колечко, – сказала Джейн.
Колокольчик на двери звякнул, и вошел мужчина в серой армейской фуфайке.
– Подсказать что-то? – спросила Джейн. Она встала, взяла лавандовый очиститель и вернулась за кассу.
– Да. – Он отчаянным взглядом рыскал по прилавку. – Жена хочет торт. У сына день рождения. Она попыталась испечь, а тесто не поднялось. Праздник после обеда, ну и я к вам. – Он сжал кулаки, потер костяшки. На запястье виднелся коготь наколотого орла. – Если поможете, было бы здорово. Она у меня из Германии. Приехали в Блисс месяц назад, она тут никого не знает, все друзья и родные в Штутгарте. Говорит, в Албертсоне нет ингредиентов, а замороженный торт, который я с утра купил, она выкинула. Хочет, чтобы торт вышел как домашний. – Голубые глаза с мольбою глянули на Джейн. – Ради счастья моей жены. Может, у вас завалялся где-нибудь лишний немецкий торт…
Джейн кивнула:
– Сейчас поговорю с мамой. Она умеет делать торты буквально из воздуха.
Она ушла за занавеску. Реба ждала воплей и лязга, но все было тихо. Через минуту Джейн вернулась.
– Два часа у вас есть?
Мужчина выдохнул и разжал кулаки.
– Праздник в три.
– Торт будет готов.
– Отлично! Спасибо вам огромнейшее! – И он двинулся к дверям, но Джейн окликнула:
– Как зовут вашего сына?
– Габриэль, Гейб.
– Напишем на торте.
– Ага, жене понравится, и ему тоже. Спасибо вам огромное еще раз, вы даже себе не представляете, до какой степени меня выручаете… – Ветер захлопнул за посетителем дверь.
– Вот она, любовь, – рассмеялась Джейн. – Человек выпрыгивает из штанов, чтобы помочь женушке устроить праздник для малыша. – Она записала имя на листке бумаги. – Никогда не покупалась на грандиозные романтические жесты. Любовь – это по чуть-чуть каждый день, это когда каждый день заботятся, греют и прощают.
Реба всегда считала, что любовь – это дикое, необузданное чувство. Настоящая любовь, полагала она, ярко горит и сгорает дотла. Пламя страсти не может мерцать кое-как, распыляясь в буднях и банальностях. Реба вспомнила, как сейчас у них с Рики: этот осторожный выбор слов, эта невыносимая вежливость – будто актеры с расписанными ролями. Реба засунула цепочку с кольцом за пазуху.
