— Но как же это… — растерянно произнесла она. — Могу ли я взглянуть на это письмо? Оно у вас?
— Да, конечно.
Андреас протянул ей письмо.
Она быстро пробежала его глазами, потом глубоко вздохнула.
— Кто бы мог подумать! Такой представительный человек. И всех четырех женщин!..
— Всех четырех? — в один голос произнесли оба, глядя друг на друга. — Что вы хотите этим сказать?
— Все мои клиенты, как мужского, так и женского пола, получают на выбор четыре имени. В данном же случае этот господин искал себе незамужнюю женщину или вдову зрелого возраста, образованную, из хорошей семьи, с хорошим приданым, поскольку сам он очень состоятельный и не авантюрист.
— Когда он приходил к вам?
Она задумалась, потом выдвинула ящик стола и вынула какие-то бумаги.
— Он был здесь в прошлом году 30 июля. После того, как была подтверждена правильность его данных, он явился неделю спустя, взял четыре адреса и хорошо заплатил за это. Больше он не показывался.
— Так у вас принято?
— Да, я очень тактична.
— Но разве это не рискованно?
— Все дают письменное обязательство не разглашать имен, которые они здесь узнали. Ко мне никогда не поступало жалоб.
«Еще бы, какие могут быть жалобы! — подумал Калеб. — Если так будут поступать со всеми ее клиентами!»
— В таком случае, мы должны узнать имена остальных трех женщин.
— Дам, — тут же поправила она.
— Разумеется. Мы должны проверить, живы ли они или исчезли некоторое время спустя.
Плотно сжав губы, она протянула им три листка бумаги.
— Скажите, — не спеша произнес Андреас. — Вы сами или эти жен… эти дамы имели какое-то отношение к колдовству?
— Колдовству? — брезгливо произнесла она. — Господа, за кого вы меня принимаете?
«За сводню», — подумал Калеб, но промолчал.
— Извините. Но у всех четырех мертвых женщин были в волосах ведьмовские веревки, поэтому я и спросил.
— Конечно, нет, — ответила дама, уязвленная до глубины души. — Все это мне не понятно!
— Нам тоже. И вот еще что: назовите имя того состоятельного человека, пожалуйста.
Она глубоко вздохнула, так что заколыхались ее огромные груди. Потом вынула еще один листок бумаги.
— Моя дочь говорит, что это очень респектабельное имя, это она записывала данные, потому что я была в отъезде. Мы даже не могли представить себе, что… Вот оно, господа: барон Мейден, поместье Гростенсхольм.
Они вернулись назад уже в темноте, подавленные и серьезные, и сразу поскакали в Элистранд.
Гости уже ушли, но Габриэлла, Эли и Хильда сидели наверху и ждали их.
Они вошли, не сказав ни слова. Андреас молча обнял Эли, Калеб бросил на жену растерянный взгляд.
— Ну, как? — спросила Габриэлла.
— Похоже, загадка разгадана.
— Вид у вас не радостный, — сказала Хильда с робкой улыбкой.
— Как же нам теперь быть? — сказал Калеб и опустился на диван, закрыв руками лицо. Андреас, все еще стоявший, произнес:
— Это уму непостижимо! Мы думали об этом всю дорогу. Мы заезжали в дом одной из женщин — она исчезла осенью прошлого года. Так что все совпадает.
— Нет, объясни по порядку! — сказала Габриэлла. Они рассказали о своем посещении мадам Сване.
— Дело в том, что эта дама была тогда в отъезде и не видела того человека, — добавил Андреас. — А дочь, которая записывала его данные, теперь в Копенгагене.
— Но имя-то вы узнали?
— Да. Имя нам известно.
— И кто же это? — нетерпеливо спросила Габриэлла.
— Барон Мейден из Гростенсхольма.
Воцарилась зловещая тишина. Наконец Габриэлла прошептала:
— Дядя Таральд?
— Мы этого не знаем, — ответил Калеб, страдальчески взглянув на нее. — Кто-то из них двоих.
Хильда, не замечая этого, произнесла вслух:
— Маттиас ходит во сне…
— Откуда ты знаешь? — изумленно спросил Калеб. — Я-то думал, что только Таральд, Ирья и я знаем об этом!
— Он рассказывал мне.
Калеб и Андреас внимательно посмотрели на нее — от них не могло укрыться, куда тянет Маттиаса.
Она натянуто улыбнулась, хотя лицо ее окаменело и побледнело от страха.
— Не думаешь ли ты, что… — с ужасом произнесла Габриэлла.
— Нет, я абсолютно уверена в том, что это не он! — горячо воскликнула Хильда. — Я не знаю так хорошо господина Таральда, но я считаю, что все это страшное недоразумение!
