Вечером того же дня сеньор и я присутствовали на каком-то пиршестве у одного из знатных сановников. Возвращаясь с ним домой несколько раньше времени, я услышал в той комнате, в которой помещались мать с ребенком, странный шум. Бросившись туда, я увидел двух крепко сцепившихся женщин, в которых узнал Майю и Нагуа; у последней был нож в руке. Быстро схватил я эту руку, и Майя освободилась от страшных объятий. Но Нагуа удалось вырваться и бежать в дверь, однако на пороге ее схватил сеньор.
– Что случилось? – тревожно спросил он Майю. – Зачем сюда пришла эта женщина?
– Не знаю. Я собиралась ложиться и в угловое зеркало увидела Нагуа, стоявшую на пороге с ножом в руке. Она осторожно вошла в комнату, я бросилась на нее, но она была сильнее, и, не приди Игнасио, она убила бы нашего сына!
– Правда? – спросил сеньор.
– Да, это так, белый человек! – ответила Нагуа.
– Зачем ты хотела крови невинного?
– Потому что из-за него мой собственный сын терял свои права: я узнала о том, что готовится завтра!
– А мы здесь при чем? – продолжал сеньор. – Если Тикаль будет низложен, то из-за своих пороков и преступлений…
– А вас посадят на его место ради ваших добродетелей? – перебила Нагуа. – Я знаю все о пророчестве, мне отец рассказал об этом перед смертью, у меня есть доказательства, и я донесу на вас на совете, и с вашим сыном Неба поступят, как с собакой!
– Послушай, – спокойно обратилась Майя к мужу, – чтобы спасти ребенка, надо лишить эту женщину возможности говорить.
Нагуа собиралась кричать и звать на помощь, но сеньор, занеся над ней нож, сказал:
– Молчи, если тебе жизнь дорога!.. Игнасио, закрой дверь, и посоветуемся… Нам предстоит или убить эту женщину, – продолжал сеньор, когда я исполнил его просьбу, – или бежать из города!
– Бежать невозможно! – сказала Майя. – Даже если нам удастся переплыть озеро, нас схватят среди гор и убьют!
– Значит, Нагуа должна умереть! – произнес сеньор.
– А если она даст клятву хранить молчание? – предложил я.
– Разве вы не понимаете, как она ненавидит меня! – горячо возражала мне Майя. – Она ни перед чем не остановится, никакие клятвы ее не испугают!
– Остается только ее убить! – сказал сеньор. – И я это сделаю. Потом скажу, что совершил это в пылу горячности.
Он подошел к Нагуа, которую мы связали и положили в угол. Сеньор наклонился над нею, и нож блеснул в его руке. Гробовое молчание нарушила Майя, прерывающимся голосом спросив:
– Готово?
– Нет, не могу!
– Нельзя же взять ее с собой!
– Но можно оставить здесь связанной. Мы успеем уйти далеко, когда ее найдут!
Через два часа по заснувшему городу молча шли три фигуры, завернутые в темные плащи. Я много занимался рыболовством и имел свою собственную небольшую лодку. Иногда меня сопровождал сеньор или кто-либо из слуг. Поэтому никому не показался бы странным мой отъезд. Но нас никто и не видел, кроме стражи. В озере вода была высока – день высшего подъема был близок. Отчалив от городской стены, мы подняли парус, пользуясь попутным ветром, и быстро полетели на легком челне к материку. Еще до рассвета мы достигли берега и, спрятав лодку в камышах, пошли пешком в обход, чтобы миновать деревню. Около полудня мы остановились на короткий отдых и потом двинулись дальше. Майя мужественно переносила усталость; ребенка несли поочередно сеньор и я. На ночь мы остановились, так как Майя начинала выбиваться из сил. Ранним утром продолжили путь, приближаясь к снеговой линии. Чувствовался сильный холод. Сначала было решено не заходить ни в деревню, ни в сторожевой домик. Но Майя неожиданно потребовала остановки.
– Мой ребенок совершенно окоченел, надо его согреть!
– Но тогда нас поймают и убьют, так как никто не смеет, по закону твоей страны, покинуть ее пределы!
– Ты был жалостлив к убийце и не имеешь жалости к сыну! – упрекнула Майя своего мужа. – Ведь не желаешь же ты его смерти!
Она решительно свернула к сторожевому дому и постучала в дверь.
– Кто вы такие? – спросил уже знакомый нам индеец. – Простите, госпожа моя, я вас не узнал! – добавил он через минуту.
– Мы охотились и заблудились, – ответила Майя. – Дай нам пищи и пусти отогреться!
