И как только единорог заслышал топот их лап и, поведя глазом в сторону, увидел, что ему никак не вернуться к своим зачарованным горам, он мощно оттолкнулся от земли четырьмя копытами и, словно пущенная из лука стрела, полетел прочь, стелясь над травой и едва касаясь ногами знакомых нам полей. Достигнув живой изгороди, он, казалось, даже не притормозил и не подобрался перед прыжком, а без всяких видимых усилий взмыл и снова ударился в галоп, едва приземлившись с другой стороны.
В самом начале погони свора оставила Ориона далеко позади, благодаря чему он получил возможность маневрировать, вспугивая единорога всякий раз, когда тот намеревался описать дугу и повернуть обратно к Стране Эльфов. И каждый раз, когда зверь бросался в сторону, Орион немного нагонял своих псов. И после того, как он в третий раз не дал животному вернуться назад, единорог уже больше не пытался обмануть свору, а понесся по прямой, и лай собак будил сонную тишину позднего вечера, как водовороты на поверхности спящего озера указывают путь какого-то невидимого ныряльщика. Мчась галопом, единорог настолько обогнал собак, что Орион только изредка видел его далеко впереди – белое пятно, мелькающее на склоне холма в сумерках. Но вот зверь достиг гребня и вовсе пропал из вида, и только его незнакомый, сданный запах, ведший собак, словно песня, остался на траве, и он был так ясен, что свора ни разу не сбилась со следа, и лишь встречавшиеся на пути ручьи заставляли ее замедлить бег. Но и тогда чуткие носы не подводили, и гончие устремлялись по вновь отысканному следу еще до того, как Орион успевал прийти к ним на помощь.
Пока продолжалась эта неистовая гонка, последний свет дня погас и небеса потемнели, готовясь к появлению звезд. А как только на небосводе вспыхнули первые редкие звезды, от потоков и ручьев поднялся белесый туман, растекшийся над полями плотной пеленой, за которой нельзя было бы заметить единорога и в двух шагах.
Изредка охота проносилась мимо уединенных, молчаливых ферм, укрывшихся в тени вязов, которые, казалось, сами спали крепким сном. И от всех, кто скитается в ночных полях, фермы были отгорожены изгородями из молодого тиса, и этих домов Орион никогда прежде не видел. И не увидел бы, если бы по чистой случайности след единорога не привел его к их порогам.
При их приближении во дворах заходились лаем собаки, и долго потом эти бдительные сторожа продолжали взлаивать и взвизгивать, так как плывущий в воздухе запах диковинного зверя, стремительный топот погони и азартные голоса своры говорили, что тут происходит что-то странное. Поначалу сторожевые псы лаяли, потому что им тоже хотелось поучаствовать в этом удивительном приключении, а потом – для того, чтобы предупредить хозяев о появлении чужих, и их тревожные голоса еще долго будили тишину позднего вечера.
Один раз, когда они огибали маленький домик, окруженный зарослями старой акации, дверь его внезапно распахнулась, и на пороге появилась какая-то женщина, которая в изумлении глядела, как они проносятся мимо. Скорее всего, в темноте она видела одни лишь серые тени, но Орион сумел заметить уют теплого дома и оранжево-желтый свет, что лился из открытой двери в холод ночи. И это зрелище показалось ему настолько приятным и соблазнительным, что Орион ненадолго задумался о том, как было бы славно передохнуть в этом маленьком оазисе человеческого гостеприимства, открывшемся ему среди темных, выстуженных полей, но гончие продолжали мчаться по следу далеко впереди, и он последовал за ними. И все, кто жил на хуторах и фермах, тоже слышали, как лай своры проносится мимо и удаляется прочь подобно зову боевой трубы, чье эхо, постепенно стихая, мечется и мечется среди самых отдаленных холмов.
Их приближение услыхала лиса, услыхала и застыла, прислушиваясь; и поначалу она была озадачена, но потом ее острое обоняние уловило запах единорога, и тогда ей все стало ясно, так как по привкусу волшебства в этом запахе лиса догадалась, что собаки гонят какое-то существо из Страны Эльфов.
Когда овцы на ночлеге уловили запах единорога, все они вскочили и принялись в совершенном ужасе метаться из стороны в сторону и толкать друг друга до тех пор, пока не сбились в такую тесную кучу, что не могли не только бежать, но даже сдвинуться с места.
